Кишинёв и греческое национально-освободительное движение

Интересные и малоизвестные факты из истории Кишинёва. Воспоминания и фотографии.

Модератор: rimty

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Кишинёв и греческое национально-освободительное движение

Сообщение junafen » 05 май 2014, 02:01

Кишинев (у А.С. Пушкина во французском оригинале пишется как "Kichéneff") и восстание греков против турецкого господства в 1821 году.

Как известно, Кишинев в начале 1820-х гг. стал своего рода базой для греческой "гетерии" (т.е. тайного общества) по подготовке греческой эмигрантской элитой вооруженного восстания за освобождение Греции от турецкого ига.

Вот что пишет об этом А.С. Пушкин на французском... (цитирую по "А. С. Пушкин. Собрание сочинений в 10 томах. Т.7, М.: Государственное издательство художественной литературы, 1962").

ЗАМЕТКА О РЕВОЛЮЦИИ ИПСИЛАНТИ (в переводе с французского):

Господарь Ипсиланти изменил делу гетерии и был виновником смерти Ригаса и т. д. Его сын Александр был гетеристом (вероятно, по выбору Каподистрии и с согласия императора); его братья Кантакузин, Кантогони, Сафианос, Мано. Михаил Суццо сделался гетеристом в 1820 г.; Александр Суццо, валашский господарь, узнал о тайном существовании гетерии от своего секретаря (Валетто), который, сделавшись его зятем, не сумел сберечь тайну и выдал ее.

Александр Ипсиланти в январе 1821 г. послал некоего Аристида в Сербию c предложением наступательного и оборонительного союза между этой провинцией и им, генералом греческой армии. Ариcтид был схвачен Александром Суццо, и его бумаги вместе с его головой были отосланы в Константинополь. Это заставило немедленно переменить планы. Михаил Суццо написал в Кишинев. Александр Суццо был отравлен, и Ипсиланти, став во главе горсточки арнаутов, провозгласил революцию.

"Капитаны" — это независимые, корсары, разбойники или турецкие чиновники, облеченные некоторой властью. Таковы были Лампро и т. д. и наконец — Формаки, Иордаки-Олимбиотти, Калакотрони, Кантогони, Анастас и т. д. Иордаки-Олимбиотти был в армии Ипсиланти. Они вместе отступили к венгерским границам. Александр Ипсиланти, боясь быть убитым, счел необходимым бежать и разразился своей прокламацией. Иордаки, во главе 800 чел., 5 раз сражался с турецкой армией и наконец заперся в монастыре (Секу), где поджег свой пороховой склад и взорвался вместе с ним.

Формаки, капитан, гетерист, был послан из Мореи (средневековое название полуострова Пелопоннес) к Ипсиланти, храбро сражался и сдался в последней битве. Обезглавлен в Константинополе.

П.С.: У меня где-то имелся оригинал горьких размышлений князя Кантакузина, написанных им на французском языке на розоватой бумаге уже в 1829 году, о распрях, предательствах и иных причинах провала восстания "гетеристов".

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Re: Коротко обо всём.

Сообщение junafen » 05 май 2014, 15:46

junafen писал(а):Кишинев (у А.С. Пушкина во французском оригинале пишется как "Kichéneff") и восстание греков против турецкого господства в 1821 году.

Как известно, Кишинев в начале 1820-х гг. стал своего рода базой для греческой "гетерии" (т.е. тайного общества) по подготовке греческой эмигрантской элитой вооруженного восстания за освобождение Греции от турецкого ига.
Жизнь Пушкина в Бессарабии и значительная часть его творчества тесно связаны с греческим национально-освободительным восстанием, известным под названием этерии, которое начато было на территории Молдавии и Валахии сыном валашского господаря, генералом русской службы Александром Ипсиланти.

Семья Ипсиланти была издавна связана с тайной подготовкой освободительного движения на Балканах, в частности с началом греческой революционной борьбы за независимость, в лице ее первого руководителя и идеолога поэта Ригаса (упоминание о Ригасе и его гибели имеется в моём предыдущем сообщении на эту же тему).

Ригас был одно время секретарем деда Александра Ипсиланти — великого драгомана Порты, ставшего затем господарем в Валахии и в Молдавии. Когда заговор Ригаса был раскрыт, отец Александра Ипсиланти пытался спасти поэта. Таким образом, в семье Ипсиланти история жизни и борьбы Ригаса была известна из первых уст и оказала решающее влияние на Александра Ипсиланти и его братьев, последовавших примеру греческого революционера. Биографы Александра Ипсиланти отмечают, что он еще с юных лет строил планы освобождения Греции и его любимой песней был знаменитый военный гимн Ригаса, в котором поэт призывал все балканские народы к вооруженному восстанию.

Получив двухлетний отпуск якобы для лечения, Александр Ипсиланти выехал в Бессарабию, где стал собирать вокруг себя эмигрантов из Греции, Молдавии и Валахии. В Кишиневе он привлек к сотрудничеству двух братьев — князей Кантакузиных, Георгия и Александра. Как и братья Ипсиланти, они были потомками древнего греческого рода, обосновавшегося в Валахии и Молдавии. Мать их была дочерью молдавского господаря Григория Каллимаки. Отец их эмигрировал в Россию в конце XVIII в., и сыновья получили русское воспитание. Георгий Кантакузин был, как и Александр Ипсиланти, участником Отечественной войны и вышел в отставку в чине полковника. Александр Кантакузин, камер-юнкер, имел свой дом в Кишиневе — один из лучших каменных домов города, где собиралось только избранное общество. Там Пушкин сблизился с французом Л. Репей, литератором и воспитателем детей князя, впоследствии переводчиком на французский язык поэмы Пушкина «Бахчисарайский фонтан» (М., 1830).

Пушкин особенно любил бывать в доме Георгия Кантакузина, женатого на сестре лицейского товарища поэта, будущего государственного канцлера России — А. М. Горчакова. Согласно бессарабским преданиям, в архиве Кантакузиных (вывезенном впоследствии в Яссы) хранились письма и стихи Пушкина; местонахождение их пока что неизвестно.

Таким образом, Пушкин в Кишиневе сразу же соприкоснулся с главными организаторами греческого национально-освободительного движения, подготовка к которому велась чрезвычайно активно. Здесь заготавливались воззвания к балканским народам, писались письма и посылались нарочные в Молдавию, Валахию, Сербию и Грецию. Александр Ипсиланти и Георгий Кантакузин не раз выезжали из Кишинева на границу Молдавии в Скуляны для свидания с их уполномоченными.

Выступление Александра Ипсиланти не было для жителей Кишинева полной неожиданностью. Мало того, местные официальные круги не только знали о приготовлениях к восстанию, но и оказывали Александру Ипсиланти и его соучастникам всяческую поддержку.

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Re: Коротко обо всём.

Сообщение junafen » 04 ноя 2014, 00:53

junafen писал(а):
junafen писал(а):Кишинев (у А.С. Пушкина во французском оригинале пишется как "Kichéneff") и восстание греков против турецкого господства в 1821 году.

Как известно, Кишинев в начале 1820-х гг. стал своего рода базой для греческой "гетерии" (т.е. тайного общества) по подготовке греческой эмигрантской элитой вооруженного восстания за освобождение Греции от турецкого ига.
Жизнь Пушкина в Бессарабии и значительная часть его творчества тесно связаны с греческим национально-освободительным восстанием, известным под названием этерии, которое начато было на территории Молдавии и Валахии сыном валашского господаря, генералом русской службы Александром Ипсиланти.

Семья Ипсиланти была издавна связана с тайной подготовкой освободительного движения на Балканах, в частности с началом греческой революционной борьбы за независимость, в лице ее первого руководителя и идеолога поэта Ригаса (упоминание о Ригасе и его гибели имеется в моём предыдущем сообщении на эту же тему).

Ригас был одно время секретарем деда Александра Ипсиланти — великого драгомана Порты, ставшего затем господарем в Валахии и в Молдавии. Когда заговор Ригаса был раскрыт, отец Александра Ипсиланти пытался спасти поэта. Таким образом, в семье Ипсиланти история жизни и борьбы Ригаса была известна из первых уст и оказала решающее влияние на Александра Ипсиланти и его братьев, последовавших примеру греческого революционера. Биографы Александра Ипсиланти отмечают, что он еще с юных лет строил планы освобождения Греции и его любимой песней был знаменитый военный гимн Ригаса, в котором поэт призывал все балканские народы к вооруженному восстанию.

Получив двухлетний отпуск якобы для лечения, Александр Ипсиланти выехал в Бессарабию, где стал собирать вокруг себя эмигрантов из Греции, Молдавии и Валахии. В Кишиневе он привлек к сотрудничеству двух братьев — князей Кантакузиных, Георгия и Александра. Как и братья Ипсиланти, они были потомками древнего греческого рода, обосновавшегося в Валахии и Молдавии. Мать их была дочерью молдавского господаря Григория Каллимаки...

...Таким образом, Пушкин в Кишиневе сразу же соприкоснулся с главными организаторами греческого национально-освободительного движения, подготовка к которому велась чрезвычайно активно. Здесь заготавливались воззвания к балканским народам, писались письма и посылались нарочные в Молдавию, Валахию, Сербию и Грецию. Александр Ипсиланти и Георгий Кантакузин не раз выезжали из Кишинева на границу Молдавии в Скуляны для свидания с их уполномоченными.

Выступление Александра Ипсиланти не было для жителей Кишинева полной неожиданностью. Мало того, местные официальные круги не только знали о приготовлениях к восстанию, но и оказывали Александру Ипсиланти и его соучастникам всяческую поддержку.
Вот здесь пишу более подробно о вышеуказанном Ригасе.

Ригас Фереос или Ригас Велестинлис, известен также как Антониос Кириазис и Ригас Констандинос (ск. в 1798) — греческий революционный поэт и национальный герой, один из первых представителей греческого Просвещения.

Родился в состоятельной семье в городе Велестинон (Фессалия), где когда-то было расположено древнегреческое место Феры (именно поэтому последователи Ригаса, которые были сторонниками античной традиции, и назвали его Фереосом). Окончил академию Афониада на полуострове Афон, нома Халкидики в Македонии.

Примерно в 1774 году оказался в Стамбуле, где нашёл службу секретаря у Александра Ипсиланти. Примерно в 1782 году вместе с будущим предводителем «Филики Этерия» он переехал в Бухарест.

Здесь, в Валахии, он был секретарём и поверенным местных вельмож. Занимался литературной и переводческой деятельностью и поэтому вошел в кружок греческого философа и публициста Димитриоса Катардзиса.

В 1790 году Ригас приехал в Вену, где в том же году начала выходить греческая газета «Ефимерис». Ригас считал, что для подготовки будущего освободительного движения надо начать с умеренной просветительской деятельности. В среде греческой диаспоры Вены Ригас нашел единомышленников и занимался там литературной деятельностью.

В августе 1796 года Ригас начинает непосредственную подготовку к антитурецкому восстанию. В одну из книг, изданных им в Вене в 1797 году, он включает карту Греции на двенадцати листах (в том числе план Стамбула и расположение турецких военных объектов). В том же 1797 году подпольно печатается главное произведение Ригаса — «Революционный манифест, или Новый политический строй для народов Румелии, Малой Азии, островов Средиземного моря, Валахии и Молдовы».

Основные положения политической доктрины Ригаса были связаны с якобинский идеями. Он отстаивал идею равноправия христиан и мусульман, а также братство всех порабощенных османской властью народов. Для нового планируемого государства Ригас предложил название «Греческая республика»; ее территории должны были быть составлять Балканский полуостров и Малая Азия.

Неотъемлемой частью манифеста Ригаса был «Военный гимн», который очень быстро распространился по всем Балканам.

В последние два года пребывания в Вене Ригас основал тайное общество «Этерия» (это название затем было перенято кружком Александра Ипсиланти, а в русской версии встречается как "Гетерия"). У него сразу появились многочисленные поклонники в греческой диаспоре разных стран и в самой Греции.

В конце 1797 Ригас вместе с несколькими единомышленниками отправился из Вены в Грецию. Но в Триесте их всех арестовала австрийская полиция и после пяти месяцев заключения выдала турецким властям. Ригаса казнили в Белградской крепости; по легенде, последними словами революционер были «Я посеял свободу, пусть другие придут и пожнут».

Ригас стал героем народных песен и литературных произведений. Он был символом борьбы за свободу для Байрона, Пушкина. В Греции был распространён лубочный рисунок, с изображением Ригаса, который поет свои гимны в кругу соотечественников.

Деятели «Филики Этерия» подхватили идеи Ригаса, они считали себя продолжателями его дела. Песни Ригаса служили повстанцам боевыми маршами. Позже они снова звучали во время восстаний, антифашистской борьбы, гражданской войны 1946—1949 гг. В годы диктатуры «чёрных полковников» в Греции (1967—1974) имя Ригаса носила подпольная студенческая организация Коммунистической партии Греции (внутренней) — Коммунистическая организация молодёжи имени Фереоса Ригаса.

Источник информации: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0 ... 0%B0%D1%81

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Re: Кишинёв и греческое национально-освободительное движени

Сообщение junafen » 08 ноя 2014, 13:45

Всем известна повесть А.С. Пушкина «Кирджали» о жизни вождя гайдукского движения, которая была тесно связана с Бессарабией.

Но, возможно, не все знают, что Георгий Кирджали был не только известным гайдуком, но и одним из лидеров греческого антиосманского национально-освободительного движения «Гетерия» ("Филике Этерия").

Руководил «Гетерией» генерал русской армии, грек по национальности Александр Ипсиланти, часто находившийся в Кишинёве и других молдавских городах. Кирджали был одним из видных сподвижников Ипсиланти, он участвовал в решающих сражениях гетеристов с турками. После поражения под Скулянами в 1821 году турецкий паша потребовал выдачи участников восстания. Начались их преследования и аресты. Кирджали числился среди особо опасных преступников.

В начале 1823 года о тайном пребывании в Бельцах Георгия Кирджали и его товарища Ионицы Мунтяна стало известно властям и согласно донесению бельцкого полицмейстера на имя бессарабского губернатора Катакази, Георгий Кирджали и его товарищ, «причинившие смертоубийства и грабительства в княжестве пойманы надзирателем бельцкой полиции и содержатся в остроге под строгим караулом». Однако тогда Кирджали удалось совершить побег.

После этого Кирджали тайно перебрался в Кишинёв, где остановился в доме греческого священника. И всё же вскорости он был снова арестован и 24 сентября 1824 г. казнён через повешение в г. Яссы.

О Георгии Кирджали Пушкин впервые услышал, когда жил в Кишинёве (1823). Ему об этом рассказал М. И. Лекс, служивший с ним в канцелярии. Изначально Пушкин хотел использовать образ Кирджали в стихотворном наброске «Чиновник и поэт», в 1828 году Пушкин задумал поэму «Кирджали» («В степях зелёных Буджака»). Автор вернулся к старой задумке, когда тот же Лекс в 1833-1834 годах рассказал ему историю побега Кирджали. Повесть Пушкина оканчивается побегом Кирджали — ему не было известно, что Кирджали снова поймали и казнили в Яссах.

Современники, ссылаясь на портрет Кирджали в музее «Филики Этерии» в Одессе, так описывали его внешность: «Он казался лет тридцати. Черты смуглого лица его были правильны и суровы. Он был высокого роста, широкоплеч, в нём чувствовалось необыкновенная физическая сила. Пёстрая чалма покрывала его голову, широкий пояс обхватывал тонкую поясницу. Вид его был горд и спокоен».

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Re: Кишинёв и греческое национально-освободительное движени

Сообщение junafen » 08 ноя 2014, 14:48

junafen писал(а):Руководил «Гетерией» генерал русской армии, грек по национальности Александр Ипсиланти, часто находившийся в Кишинёве и других молдавских городах.
Как известно, первому восстанию "гетеристов" предшествовали следующие события, тесно связанные с Валахией и Молдовой:

При назначении нового господаря в Валахии в 1821 году, там произошел бунт; посланные Турцией на усмирение арнауты присоединились к восставшим; в то же время Али-паша Янинский отказался повиноваться турецкому султану.

Этот момент был признан удобным для начала восстания. Российский генерал, грек по происхождению, князь Александр Ипсиланти, оставив самовольно службу, прибыл в Молдавию и в марте объявил вызов с приглашением греков к свержению ига. К нему присоединились свыше 6 тысяч восставших.

Восстание началось 6 марта 1821 года, когда Александр Ипсиланти, сопровождаемый несколькими другими греческими офицерами российской армии, пересёк реку Прут с небольшим отрядом греческих гетеристов и призвал народ дунайских княжеств к восстанию против османского владычества.

Но затем, в результате конфликта между греками и румынскими повстанцами под руководством Тудора Владимиреску, Владимиреску был убит.

1 мая 1821 года турецкие войска разбили у Галаца отряды Ипсиланти. Затем в июне 1821 года между греческими "гетеристами" и турками произошло сражение возле Дрэгэшани. В этом сражении отряды "гетеристов" были разбиты, а сформированный из греческого студенчества «Священный корпус» пал героически почти весь. Ипсиланти направился к австрийской границе с целью через Триест добраться до Греции, но был заключён австрийцами в крепость Терезин.

В имеющемся у меня письме, написанном в 1829 году князем Кантакузино на бумаге розового цвета на французском языке, автор говорит о причинах провала антиосманского восстания "гетеристов", в частности, о его плохой подготовке и необоснованных надеждах на широкую поддержку его как жителями Мореи (Пелопоннеса), так и принадлежавшими грекам морскими суднами. Не упоминая напрямую имя генерала Ипсиланти, автор намекает на необоснованность заверений в такой предстоящей поддержке, о которых Ипсиланти утверждал накануне восстания.

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Re: Коротко обо всём.

Сообщение junafen » 01 окт 2015, 02:30

junafen писал(а):
junafen писал(а):Кишинев (у А.С. Пушкина во французском оригинале пишется как "Kichéneff") и восстание греков против турецкого господства в 1821 году.

Как известно, Кишинев в начале 1820-х гг. стал своего рода базой для греческой "гетерии" (т.е. тайного общества) по подготовке греческой эмигрантской элитой вооруженного восстания за освобождение Греции от турецкого ига.
Жизнь Пушкина в Бессарабии и значительная часть его творчества тесно связаны с греческим национально-освободительным восстанием, известным под названием этерии, которое начато было на территории Молдавии и Валахии сыном валашского господаря, генералом русской службы, греком по происхождению, Александром Ипсиланти.
....................................................................................
....................................................................................

Таким образом, Пушкин в Кишиневе сразу же соприкоснулся с главными организаторами греческого национально-освободительного движения, подготовка к которому велась чрезвычайно активно. Здесь заготавливались воззвания к балканским народам, писались письма и посылались нарочные в Молдавию, Валахию, Сербию и Грецию. Александр Ипсиланти и Георгий Кантакузин не раз выезжали из Кишинева на границу Молдавии в Скуляны для свидания с их уполномоченными.

Выступление Александра Ипсиланти не было для жителей Кишинева полной неожиданностью. Мало того, местные официальные круги не только знали о приготовлениях к восстанию, но и оказывали Александру Ипсиланти и его соучастникам всяческую поддержку.
Из Кишинёва Пушкин пишет одному из своих знакомых в Петербург.

«Уведомляю тебя о происшествиях, которые будут иметь следствия важные не только для нашего края, но и для всей Европы…
21 февраля генерал князь Александр Ипсиланти прибыл в Яссы из Кишинева ...Он был встречен тремястами арнаутов, русским консулом и тотчас принял начальство города. Там издал он прокламации, которые разлилися повсюду, – в них сказано, что Феникс Греции воскреснет из своего пепла, что час гибели для Турции настал и проч., и что Великая держава одобряет подвиг великодушный. Восторг умов дошел до высочайшей степени, все мысли устремлены к одному предмету – к независимости древнего отечества. В Одессах я уже не застал любопытного зрелища: в лавках, на улицах и трактирах – везде собирались толпы греков, все продавали за ничто свое имущество, покупали сабли, ружья, пистолеты... все шли в войско счастливца Ипсиланти.
...Первый шаг Александра Ипсиланти прекрасен и блистателен. Он счастливо начал – и, мертвый или победитель, отныне он принадлежит истории – 28 лет, оторванная рука, цель великодушная! – завидная участь...»

Источник: Из книги А.А.Гиммерверта «Непохожая на всех: Алла Баянова – известная и неизвестная» http://www.ellada-russia.ru/print/2441

Примечание: Упоминание о генерале Александре Ипсиланти (его портрет прилагаю) появилось в вышеуказанной книге о певице Алле Баяновой потому, что, как утверждается в этой книге, на определённом этапе жизни у неё была горячая взаимная любовь с потомком генерала Ипсиланти - бессарабским по происхождению музыкантом и композитором Жоржем Ипсиланти, руководившим одно время оркестром в "Баре Лещенко".
У вас нет необходимых прав для просмотра вложений в этом сообщении.

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Re: Кишинёв и греческое национально-освободительное движени

Сообщение junafen » 15 мар 2016, 00:26

junafen писал(а):...Как известно, Кишинёв в начале 1820-х гг. стал своего рода базой для греческой "гетерии" (по-гречески "Филики Этерия", т.е. тайное "Общество Друзей") по подготовке греческой эмигрантской элитой вооруженного восстания за освобождение Греции от турецкого ига.
Деятельности этого Общества глубоко симпатизировали греки не только Мореи (т.е. собственно Пелопонесской Греции, находившейся под оттоманским владычеством), но и греческая диаспора Константинополя (Стамбула), особенно жители его греческого квартала Фанар, где находилась Патриархия православных греков.

Константинопольским патриархом был в то время Григорий V, который уже претерпел немало притеснений и издевательств со стороны турецкой администрации, но пока что воздерживался от открытой поддержки "Филики Этерии", опасаясь что это может навлечь жестокие репрессии на всё греческое население как Фанара, так и других мест проживания греков под оттоманским игом.

Поэтому, когда весной 1821 года вождь "Филики Этерии" Александр Ипсиланти двинулся со своими сторонниками из Бессарабии в сторону Дунайских княжеств и перешёл через реку Прут (картина на тему этого похода прилагается), то Григорий V, опасаясь турецких репрессий в отношении греческого населения, был вынужден "для виду" заявить о своём несогласии с инициативой Ипсиланти.

Тем не менее, когда 25 марта 1821 года вспыхнуло восстание уже в самой Морее, начались жесточайшие расправы янычар с подвластными им греками, а сам Григорий V, решительно отказавшийся сменить православную религию на ислам, был 10 апреля, как раз в праздник православной Пасхи, повешен на входных воротах Патриархата в присутствии султана, который наблюдая эту расправу, спокойно курил кальян. Прилагаю старинную греческую картину, изображающую казнь Патриарха.

Тело казнённого Патриарха провисело на воротах Патриархии три дня и затем было выброшено в море. Однако 16 апреля того же года тело было обнаружено греческими моряками судна под русским флагом «Святитель Николай» и доставлено в Одессу, где прибывшие по приглашению градоначальника Одессы графа А. Ф. Ланжерона греки опознали в останках покойного Патриарха. Погребение совершил Архиепископ Кишинёвский Димитрий (Сулима). Останки святителя покоились в Троицком греческом храме Одессы до 1871 года, когда они были перенесены в Афины.
У вас нет необходимых прав для просмотра вложений в этом сообщении.

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Re: Кишинёв и греческое национально-освободительное движени

Сообщение junafen » 15 мар 2016, 12:40

junafen писал(а):...Как известно, Кишинёв в начале 1820-х гг. стал своего рода базой для греческой "гетерии" (по-гречески "Филики Этерия", т.е. тайное "Общество Друзей") по подготовке греческой эмигрантской элитой вооруженного восстания за освобождение Греции от турецкого ига.
В начальный период Общество "Филики Этерия" пополнялось в основном греками из России (особенно из Бессарабской губернии), запрутской Молдовы и Валахии.

Одним из активнейших членов и покровителей "Филики Этерии" был богатейший бессарабский землевладелец, боярин и в дальнейшем российский дипломат Гавриил Антонович Катакази (1794 — 1867), предки которого являлись выходцами из "константинопольских" греков по фамилии Катаказис (греч. Κατακάζης). Портрет прилагается.

А его брат - Константин Антонович Катакази (губернатор Бессарабской губернии с 1818 по 1825 год), будучи женатым на княжне Ипсиланти, т.е. сестре Александра Ипсиланти и Дмитрия Ипсиланти, активно поддерживал тайное греческое общество "Филики Этерия" и военные действия Александра Ипсиланти в Молдавии и Валахии.

В 2014 году отмечалось 200-летие зарождения "Филики Этерии". Копия пригласительного билета на соответствующие торжества, состоявшиеся в Греции, прилагается. На обложке воспроизведён тайный знак (историческая эмблема) принадлежности к "Филики Этерии". В связи с этой датой в Греции была выпущена юбилейная монета достоинством в 5 евро, которая ценится среди коллекционеров намного дороже её официального номинала (фото обеих сторон этой монеты прилагаются).
У вас нет необходимых прав для просмотра вложений в этом сообщении.

Аватара пользователя
rimty
Главный модератор
Главный модератор
Сообщения: 18379
Зарегистрирован: 21 дек 2008, 22:21

Re: Кишинёв и греческое национально-освободительное движени

Сообщение rimty » 23 май 2016, 15:25

В Кишиневе существовала Типография греческих этеристов.

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Re: Кишинёв и греческое национально-освободительное движени

Сообщение junafen » 31 май 2016, 08:08

Вооружённое выступление в 1821 году греков против турецкого владычества вызвало ярость султана Махмуда II и привело к смещению со своего поста, а затем и к физической расправе с великим визирем Оттоманской Империи - Али Пашой Бендерли (тур. "benderli" = "бендерский"). Портрет прилагается. Его прах захоронен на кладбище в нынешнем стамбульском районе Ушкюдар (Üsküdar).

Али Паша Бендерли был, действительно, уроженцем бессарабских Бендер. Как известно, почти половина всех главных визирей, находившихся на этом посту начиная с XIV-го века и до 1830-х гг., были по своему происхождению албанцами, босняками, сербами, хорватами, грузинами, армянами, греками, болгарами, македонцами, арумынами, венецианцами, черкесами, представителями других народностей Северного Кавказа и северного Причерноморья.

Все они были результатом политики "кровной дани" (тур. "devşirme"), которая собиралась с подвластных Оттоманской Империи земель, в первую очередь на Балканах и на Кавказе. Мальчики в возрасте от 8 лет отнимались у христианских семей, обращались в ислам, получали новые имена и воспитывались в духе полной приверженности Империи. Многие из них впоследствии становились янычарами, т.е. "султанской гвардией".

Одной из причин введения в действие такой политики были опасения султанов перед растущей непокорностью и карьерными амбициями собственной турецкой знати.

Кстати, ещё одним уроженцем Бендер был в 1824-1826 гг. главный визирь Оттоманской Империи Мехмет Селим Паша Бендерли.
У вас нет необходимых прав для просмотра вложений в этом сообщении.

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Re: Кишинёв и греческое национально-освободительное движени

Сообщение junafen » 12 июл 2016, 05:03

junafen писал(а):...В имеющемся у меня в семейном архиве письме, написанном в 1829 году одним из командующих греческими повстанцами князем Георгием Кантакузино на бумаге розового цвета на французском языке, автор говорит о причинах провала антиосманского восстания "гетеристов", в частности, о его плохой подготовке и необоснованных надеждах на широкую поддержку его как жителями Мореи (т.е. Пелопоннеса), так и принадлежавшими грекам морскими судами. Не упоминая напрямую имя генерала Ипсиланти, автор намекает на необоснованность его заверений в той предстоящей мощной поддержке, о которой Ипсиланти утверждал накануне восстания.
Первую же «Этерию» («Гетерию») в 1795 г. основал греческий поэт Константин Ригас, для которого поэзия была призванием, но не единственным: по роду занятий Ригас был атаманом «клефтов» — так называли разбойников, укрывавшихся в ущельях гор Пинда и Парнаса. Он пытался расширить заговор, вёл переговоры с другими предводителями «клефтов», лидерами общин в самой Греции, а также с представителями диаспоры в разных странах. Ригаса выследили в Вене и, по требованию турецкого посла, арестовали и выдали в Константинополь, где в 1798 г. глава «Этерии» был расстрелян.

Однако его усилия не пропали даром, и вместо одной «Этерии» на деньги греческих коммерсантов, отчислявших «на общее дело» часть своих доходов, возникло несколько тайных обществ с тем же названием. Рассеянные по разным странам, торговцы-греки испокон веков объединялись в тайную корпорацию, поддерживающую «своих». Они имели нелегальные связи, свою систему расчётов и передачи средств, отчасти напоминающую «хавалу», т.е. традиционную для Востока систему трансграничных переводов финансовых средств, а коммерция являлась отличным прикрытием их разъездов и встреч со множеством людей.

Трое греческих купцов: Николаос Скуфас из Арты вместе с Афанасием Цакаловым из Янины и Панатиотом Анагнопусуло из Адрцены в 1814 г. создали свою «Этерию» в Одессе.

Литография, на которой все трое изначально приносят друг другу тайную клятву, прилагается.

Члены одесской «Этерии» были разделены на 8 степеней: «побратимы», «порученцы», «иереи», «пастыри», «архипастыри», «посвящённые», «начальники посвящённых», и наконец, самая главная, восьмая степень посвящения — «тайная великая власть». Имя «тайной великой власти» держалось в «строжайшем секрете», но «начальники посвящённых» прозрачно намекали, что ими якобы правит укрывшийся за этим псевдонимом сам русский император Александр I.

Но это было не так. На самом деле, царская верхушка как раз опасалась перерастания «Этерии» в революционную бурю по типу недавней французской революции.

Тем не менее, тайные агенты различных «этерий» проникали во все уголки европейских владений Турции, ведя вербовку сторонников и агитацию. Постепенно к заговору примкнули все атаманы пиндских клефтов, вожди общин диаспоры, крупные негоцианты, судовладельцы с островов и побережья, и к 1820 г. ситуация в Греции «дозрела» до восстания.

Именно «Этерия» Николаоса Скуфаса перенесла свою штаб-квартиру в Кишинёв, планируя поднять восстание в придунайских княжествах, выведя их из-под турецкого владычества. Вожди кишинёвской «Этерии» направили своих тайных послов Галлатиса и Калеаргиса к Иоаннису Каподистрии, предложив ему встать во главе восставших, и в случае успеха дела получить верховную власть в Молдавии и Валахии.

Граф Иоаннис (в последующей русской версии с отчеством "Антонович") Каподистрия происходил из богатой греческой семьи, жившей на о. Корфу. Он окончил медицинский факультет Падуанского университета и карьеру начал врачом на кораблях турецкой военной эскадры.

Его отец - Антонио - был мастером масонской ложи, существовавшей на семи островах в Ионическом море, принадлежавшей Венецианской республике и подчинявшейся Великой ложе Италии. Со временем граф Иоаннис должен был наследовать власть над «ионическими масонами». Но после оккупации островов армией консула Бонапарта ложа была разгромлена, а «великого мастера», графа Антонио, посадили в плавучую тюрьму и собирались расстрелять. Спасло его вторжение русских войск, высаженных на острова объединённой русско-турецкой эскадрой, которой командовал Ф.Ф.Ушаков. Иоаннис Каподистрия немало способствовал успеху этой операции, тайно прибыв на острова, чтобы подготовить высадку русского десанта.

После изгнания французов Каподистрия сделал головокружительную карьеру: стал чрезвычайным комиссаром правительства Республики Ионических островов, затем министром внутренних и иностранных дел, ведал военно-морским ведомством. Кроме того, он командовал местной милицией — отрядами греков, которые были вооружены и содержались за счёт России.

Молодой граф со временем непременно стал бы президентом островной республики, но тут европейская политика заложила очередной "вираж", и после подписания мирных договоров Ионические острова перешли под протекторат наполеоновской Франции.

Тогда Иоаннис Каподистрия оставил родину и выехал в Россию, где поступил на службу в Коллегию иностранных дел. В августе 1811 г. его отправили в Вену, на не соответствующую его чину статского советника должность — сверхштатного секретаря посольства. Там, в Вене граф на русские деньги основал литературно-политическое «Общество друзей муз» — «Филомусион этерия», а также тайное общество «Филики этерия» — обе организации унаследовали связи ионической ложи его отца.

«Филомусион этерия» объявило своею целью «помощь и просвещение в Элладе, колыбели европейской цивилизации», и в него вступило около 80 тыс. человек в разных странах. «Филомузы» собрали в банках Мюнхена и северной Италии огромные деньги, щедро оплачивая свою широко развернувшуюся просветительскую деятельность, под прикрытием которой действовала и «Филики этерия».

Используя свои огромные связи и финансовые возможности, Каподистрия оказал важнейшие услуги во время борьбы с Наполеоном и после войны получил министерский портфель в русском правительстве. Его портрет тех времён прилагается.

При этом он продолжал руководить тайной организацией «Филики этерия» — казалось, граф как нельзя лучше подходил для отводившейся ему роли. Но Иван Антонович, как его привычно звали на русский лад, в силу своей осведомлённости о всех тонкостях политической ситуации слишком хорошо знал, что в России и Австрии «Этерии» считают революционными организациями и опасаются, что поддержка их действий может раздуть пожар революций в разных местах Европы.

Ведь именно по инициативе русского императора был создан Священный союз европейских монархов, как раз и предназначавшийся для того, чтобы такие выступления подавлять и не дать возможности повториться тому, что случилось в 1790-х гг. во Франции.

Выслушав послов кишинёвской «Этерии», граф решительно отказался встать во главе восставших, заявив о весьма малой вероятности прямой военной поддержки со стороны России в случае выступления, а на силы одних только повстанцев в борьбе с турецкими войсками он не надеялся.

После того как послы кишинёвской «Этерии» рассказали об отказе графа, вожди тайного общества приказали их ликвидировать, чтобы скрыть сам факт обращения к Каподистрии, а главное, чтобы утаить его мнение о том, что Россия не поддержит восстание, поскольку они много лет убеждали людей, вовлечённых в заговор, в обратном.

Другие послы общества, Ксанф, а потом Папаригопуло, передали предложение возглавить отряды «этеристов» князю Александру Константиновичу Ипсиланти, герою войны с Наполеоном, генерал-лейтенанту русской службы, на тот момент бывшему в почётной отставке из-за инвалидности – в битве при Кульме пушечное ядро оторвало ему руку.

Князь Александр Ипсиланти не знал того, что знал отказавшийся Каподистрия, и считал, что «тайная великая власть» не оставит восставших.

Кроме того, князь Ипсиланти был кровно заинтересован в успехе дела «этеристов» — он происходил из семейства фанариотских греков, правивших в Валахии и Молдавии. Его предок был когда-то главой цеха меховщиков Константинополя, а после стал валашским господарем.

Дед князя Александра Ипсиланти, валашский господарь Александр Ипсиланти-старший, дружил с Константином Ригасом и вступил в его «Этерию». После ареста и казни Ригаса валашский господарь уцелел, но в 1806 г. турецкие власти добрались и до него: старого князя Александра арестовали и в 1807 г. казнили, отрубив голову.

Отец князя Александра Ипсиланти - Константин Александрович Ипсиланти, в своё время бросил молдавский престол и всё имущество, успев сбежать с семьёй в Россию, жил в Киеве, где и умер в 1816 г.

Поэтому в предложении «этеристов» Александр Ипсиланти увидел шанс вернуться и править Молдавией и Валахией, а потому легко согласился. Срочно прибыв в Одессу, он включился в переговоры с греческими вождями на сопредельных территориях, стал активно вербовать сторонников с русской стороны.

Князь распоряжался огромными деньгами – греки в Таганроге, Одессе и Херсоне собрали 5 млн. франков, которые вкупе с тайными связями «этеристов» делали возможности Ипсиланти практически неограниченными. Он собрал под своим знаменем «этерийский полк», или «Священную фалангу», в которую вошло около 500 казаков, русских добровольцев, греков и арнаутов – как турки называли албанцев. Считается, что именно к этому отряду и примкнул Сильвио (герой повести А.С. Пушкина «Выстрел»), после того как побывал в поместье своего соперника-графа и произвёл остававшийся за ним выстрел, вполне насладившись местью.

Ситуация складывалась в пользу заговорщиков: турки потратили огромные усилия для подавления очередного выступления в Сербии, одновременно с этим в центре Балкан турецкие войска вели полномасштабную войну против армии политического авантюриста и кровавого деспота янинского Али-паши, вознамерившегося построить «великую Албанию», независимую от власти султана. Али-паша помогал повстанцам оружием и деньгами, и восстание, подготовленное «этериями», вспыхнуло одновременно в разных частях Греции.

Главный успех выступления заключался в том, что к нему примкнули многие заметные личности, за которыми пошли люди. «Священная фаланга» под командой Ипсиланти, переправившись в конце февраля 1821 г. через Прут, легко овладела несколькими городами края, где в то время царила политическая и административная неразбериха. К ней присоединились отряды недовольных турецким правлением, и число людей под началом Ипсиланти и его сподвижников достигло 6 тыс. человек.

Но вместе с первыми успехами были сделаны и ошибки: захватившие город Галац люди из отряда Василия Карависа убили имама, осквернили мечеть, грабили и убивали. Ипсиланти вполне одобрил образ действий Василия Карависа, и сам поступил не лучше: приказал арестовать валашского банкира Андра и потребовал от его семьи огромный выкуп за освобождение.

Видя, как действуют командиры, не стеснялись и рядовые «этеристы», убивая, грабя и похищая людей.

Напуганные крестьяне и обыватели не спешили присоединяться к отрядам Ипсиланти, а молдавские бояре, памятуя о том, как прежние господари из греческих фамилий, назначавшиеся турецкими правителями в Молдавию, попирали их привилегии, бежали под защиту австрийцев и турок.

Поднять общее восстание в княжествах не удалось, а дальнейшие шаги Ипсиланти ситуацию не исправили. Вместо энергичных действий по укреплению взятой власти и завоевания симпатий населения, князь Александр Ипсиланти поселился в Яссах, во дворце своих предков - валашских господарей, и вёл себя как коронованная особа. Балы, концерты, праздники следовали один за другим, так, словно ничего не грозило ни Ипсиланти, ни его затее.

Россия официально заявила, что ничего общего с «этеристами» не имеет, а константинопольский патриарх отлучил «разбойника Ипсиланти» от Церкви.

Но князь Александр Ипсиланти выпустил прокламацию, в которой утверждал, что Россия поддерживает его действия, и уверял своих соратников, что все неприятные заявления в адрес его и «Священной фаланги» — это только «дипломатические маневры», а на самом деле со дня на день через Прут перейдут русские полки.

Но ни один русский солдат так и не ступил на молдавский берег, подошли турецкие войска, посланные для подавления мятежа, и 19 июня 1821 г. под Дрэгушэнами повстанцы потерпели сокрушительное поражение — с поля сражения ушли живыми десяток-другой человек во главе с капитаном Иордаки Олимбиоти. Их преследовали, пока не загнали в монастырь Секу, где они оборонялись до последней возможности, а потом взорвали себя вместе с монастырём и сгорели в его развалинах.

После июньского разгрома Ипсиланти, бросив своих людей, бежал в Австрию, где его немедленно взяли под стражу и заключили в тюрьму, в которой он провёл 6 лет, пока по просьбе уже императора Николая I князя не выпустили, дав возможность умереть на свободе, что и произошло в 1828 году. Князя Александра Ипсиланти сначала похоронили в Вене на кладбище Санкт-Маркс, а позднее его прах был перевезён в Грецию.

Остатки сил повстанцев, которыми командовал князь Георгий Кантакузин, отошли к русской границе. Под Скулянами 700 «этеристов» были атакованы 15 тыс. турок, и там вместе с остатками «этерийского полка» как раз погиб герой пушкинской повести - Сильвио.

В другой своей повести, «Кирджали», Пушкин рассказал, что сталось с теми, кто выжил в жестокой сече под Скулянами и, переплыв Прут, сумел оказаться на российской территории.

Известно, что как повесть «Выстрел», так и «Кирджали» были навеяны рассказами лиц, окружавших А.С. Пушкина в его кишинёвский период.
У вас нет необходимых прав для просмотра вложений в этом сообщении.

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Re: Кишинёв и греческое национально-освободительное движени

Сообщение junafen » 18 июл 2016, 05:01

junafen писал(а):
junafen писал(а):...В имеющемся у меня в семейном архиве письме, написанном в 1829 году одним из командующих греческими повстанцами князем Георгием Кантакузино на бумаге розового цвета на французском языке, автор говорит о причинах провала антиосманского восстания "гетеристов", в частности, о его плохой подготовке и необоснованных надеждах на широкую поддержку его как жителями Мореи (т.е. Пелопоннеса), так и принадлежавшими грекам морскими судами. Не упоминая напрямую имя генерала Ипсиланти, автор намекает на необоснованность его заверений в той предстоящей мощной поддержке, о которой Ипсиланти утверждал накануне восстания.
Первую же «Этерию» («Гетерию») в 1795 г. основал греческий поэт Константин Ригас, для которого поэзия была призванием, но не единственным: по роду занятий Ригас был атаманом «клефтов» — так называли разбойников, укрывавшихся в ущельях гор Пинда и Парнаса. Он пытался расширить заговор, вёл переговоры с другими предводителями «клефтов», лидерами общин в самой Греции, а также с представителями диаспоры в разных странах. Ригаса выследили в Вене и, по требованию турецкого посла, арестовали и выдали в Константинополь, где в 1798 г. глава «Этерии» был расстрелян.
Мою подчёркнутую сейчас в предыдущем сообщении фразу "арестовали и выдали в Константинополь" следует читать как "выдали властям Константинополя (Стамбула)", и Ригас был казнён в 1798 году не в Стамбуле, а в Белграде, подвластном в то время стамбульским властям.

Вообще, Ригас был известен под несколькими именами, как-то: Ригас Констандинос, Антониос Кириазис, Ригас Велестинлис, Ригас Фереос. О нём я подробно писал на этом Подфоруме 4 ноября 2014 года, в частности, о его работе секретарём ещё у деда А. Ипсиланти в Константинополе, о пропаганде идей греческой революции, которую он активно вёл в Вене и Бухаресте, о его многочисленных поэтических произведениях и т.д.

Но вот помещаю его портрет кисти греческого художника Андреаса Криезиса.

Что касается упомянутых мною выше «клефтов», то на самом деле это были вовсе не разбойники, а борцы против турецкой оккупации, укрывавшиеся в горах после событий, последовавших за захватом турками в 1453 году Константинополя и распространением их власти на территории, населённые греками. Иными словами, они были иррегулярными соединениями типа "гайдуков", которые ввиду своего положения не могли сами заниматься хозяйством и снабжались симпатизировавшим им местным греческим населением, и поэтому их общее название происходило от греческого слова "клефт" (κλέφτης, kléftis, множ. число κλέφτες, kléftes), означающего "отторгающий собственность".

Кстати от этого слова в дальнейшем произошли и "клептомания", и название традиционного греческого блюда "klephtiko" - томлёной баранины, изначально готовившейся высоко в горах в плотно закрытых крышкой котлах с тем, чтобы турецкие янычары не заметили поднимающийся от котла пар.

Помещаю также портреты двух других известных в истории борцов за независимость Греции начала XIX века, в том числе Никитараса Стамателопулоса (ну а известный портрет лорда Байрона, погибшего в этой борьбе на стороне греков в публикации здесь не нуждается).

Что же касается имеющегося в нашем семейном архиве упомянутого выше письма Георгия Кантакузина, написанного им в 1829 году после неудачи греческого восстания, то этот факт объясняется тем, что он, являвшийся одним из активнейших участников кишинёвской Этерии, был свёкром Елизаветы ("Элизэ") Кантакузиной, урожд. Донич (1840 г.р.), являвшейся племянницей Виктории Лазо, урожд. Донич (1797 г.р.), т.е. бабушки моего прадедушки Владимира Лазо.
У вас нет необходимых прав для просмотра вложений в этом сообщении.

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Re: Кишинёв и греческое национально-освободительное движени

Сообщение junafen » 03 сен 2016, 00:41

junafen писал(а):Как известно, Кишинев в начале 1820-х гг. стал своего рода базой для греческой "гетерии-этерии" (т.е. тайного общества) по подготовке греческой эмигрантской элитой вооруженного восстания за освобождение Греции от турецкого ига...
Последовавшие за этим события, в особенности провал вооруженного греческого восстания, оказали огромное влияние на жизнь Бессарабии. Хлынувшая туда через р. Прут волна из 40 тысяч запрутских греков, спасавшихся от расправ озлобленных этим восстанием турецких властей, привела к многократному увеличению численности жителей Кишинёва и кардинальному расширению городских границ как Кишинёва, так и других бессарабских городов.

Помимо того, вместе с новыми греческими иммигрантами в Бессарабию хлынул поток уже проживавших там ранее греков, которые поначалу примкнули к восстанию Ипсиланти и выдвинулись вместе с ним в запрутские земли.

Вот помещаю ниже интересное фактологическое исследование на молдо-румынском языке, взятое мною целиком из http://www.historia.ro/exclusiv_web/gen ... -basarabia с сохранением всех сносок по тексту. Кстати, среди примкнувших к восстанию, но теперь возвращавшихся домой бессарабцев я нашёл и позволил себе выделить в тексте бессарабского помещика Енаке Лазо (рум. Lazu) - дедушку моего прадедушки, Андронаки Донича - брата бабушки моего прадедушки, Александру Хрисоверги - племянника мачехи дедушки моего прадедушки. Вот этот текст с множеством имён и фактической информации:

Pentru a evita urgia mahomedanilor, un număr important de locuitori din Moldova şi Ţara Românească se refugiază în Basarabia, în intervalul martie-septembrie 1821. Între aceştia sunt mulţi, foarte mulţi boieri. Deşi numărul total al refugiaţilor nu e cunoscut, „Historia” aduce în prim-plan câteva statistici parţiale, alături de liste de nume trecute în condicile carantinelor basarabene pe durata răzmeriţei eteriste. Oficialii imperiali ruşi îşi exprimă încă de la început disponibilitatea de a-i primi, din raţiuni foarte clare: „Fără îndoială, mulţi dintre boierii moldoveni, care vor veni la noi cu capitalurile sale, vor trebui, temându-se de răzbunarea turcilor, să se stabilească pentru totdeauna în Rusia, iar locuitorii, având gândul ferm de a trece cu familiile sale în ţara noastră, vor spori populaţia Basarabiei şi vor fi de folos pentru a prelucra pământul ce se află încă în pustiire”.

La 22 februarie/6 martie 1821, detaşamentul eterist, întrunit în mod clandestin la Chişinău sub conducerea lui Alexandru Ipsilanti, general-maior în armata rusă, a trecut frontiera de la Prut şi, ajungând la Iaşi, a declanşat acţiuni insurecţionale. Apoi, cu forţe sporite, din capitala Principatului Moldovei s-a îndreptat spre Bucureşti, unde, din Oltenia, s-a grăbit să vină şi armata revoluţionară românească în frunte cu Tudor Vladimirescu.

Alexandru I „s-a dezis să susţină răscoala grecilor”

Deşi Rusia ţaristă, aspirând să-şi realizeze planurile sale expansioniste, se erija în rolul de apărător al drepturilor creştinilor aflaţi sub dominaţia otomană, de această dată ea nu a susţinut lupta de eliberare naţională a românilor şi grecilor, aşa cum anunţase conducătorul Eteriei prin intermediul proclamaţiilor lansate la Iaşi. Drept cauză a servit conjunctura politică internaţională, care s-a dovedit a fi defavorabilă mişcărilor de eliberare naţională, acestea urmând să fie dezamorsate de către puterile constitutive ale Sfintei Alianţe. Mai mult decât atât, acţiunile revoluţionare din Principatele Române s-au produs într-un moment inoportun, deoarece în acest timp, începând din ianuarie 1821, la Laibach (astăzi oraşul sloven Ljubljana), îşi desfăşura lucrările congresul internaţional convocat de Sfânta Alianţă pentru a reprima revoluţia din Neapole.

Participanţii la congres continuau să fie prezenţi la Laibach şi după închiderea oficială a şedinţelor, la începutul lunii martie 1821, decişi să aştepte aici până va lua sfârşit suprimarea revoltei neapoleniene, când le-a parvenit vestea despre izbucnirea unei revoluţii în regatul Piemont, iar ceva mai târziu – şi despre răscoala grecilor împotriva stăpânirii otomane. Având temeri să nu se extindă mişcarea revoluţionară în Europa şi, totodată, supunându-se influenţei ministrului de Externe al Austriei, Klemens Metternich[1], un adversar declarat al tuturor mişcărilor de eliberare naţională, împăratul Rusiei, Alexandru I, „s-a dezis să susţină răscoala grecilor”[2], cu toate că organizaţia secretă Eteria, potrivit expresiei sugestive a lui Karl Marx, reprezenta o „mină rusească”, „destul de ascunsă pentru a o dezavua în caz de nereuşită, destul de angajată pentru a profita în caz de succes”[3]. Dezaprobând insurecţia eteristă, suveranul rus i-a comunicat ambasadorului său de la Constantinopol, baronul Grigore A. Stroganov, să declare Porţii Otomane că imperiul acvilei bicefale respectă tratatele semnate cu ea[4], dând, astfel, turcilor mână liberă să acţioneze în vederea înăbuşirii rebeliunii.
Autorităţile turceşti au reacţionat cu promptitudine, dezlănţuind teroarea împotriva răzvrătiţilor. În Constantinopol s-au luat măsuri fanatice de reprimare a creştinilor[5], îndeosebi a grecilor, iar trupele otomane represive au apucat calea spre Grecia şi Principatele Române.

Turcia restabileşte ordinea; grecii fug pe capete de la Constantinopol; locuitori ai Principatelor Române îşi părăsesc domiciliile

Urmărind cu o deosebită atenţie evoluţia evenimentelor din zona de interes a Rusiei, şeful statului-major al Armatei a 2-a, general-maiorul Pavel D. Kiseliov, i-a scris, la 14/26 martie 1821, generalului din cadrul Statului-Major General, Arsenie A. Zakrevski: „În Constantinopol a început un masacru îngrozitor; doar într-o zi au sosit la Odesa 20 de corăbii cu greci”[6]. După datele istoricului Apolon Skalovski, în perioada 10 martie-18 iunie 1821, în oraşul portuar Odesa au venit mai mult de 800 de emigranţi greci[7].

Condamnarea acţiunii lui Ipsilanti de către împăratul Rusiei şi consimţământul dat de Sfânta Alianţă ca Turcia să restabilească ordinea în sud-estul Europei cu armatele sale au risipit iluziile alimentate de perspectiva de a beneficia de sprijinul militar rus şi au provocat panică în rândul populaţiei, mai cu seamă printre boierii care s-au compromis cu eteriştii. În această atmosferă tensionată, un impact negativ a avut-o plecarea peste Prut a consulului Rusiei de la Iaşi, Andrei N. Pizani, care, la 28 martie 1821, pe când se afla în carantina de la Sculeni, a adresat o somaţie lui Ipsilanti şi partizanilor săi, cerându-le să se retragă în Rusia, „în caz contrar vor fi pedepsiţi de guvernul otoman şi cel rusesc, ca tulburători ai liniştii Principatelor”[8]. Drept urmare, pentru a evita urgia mahomedanilor, un număr important de locuitori din Principatele Române şi-au părăsit domiciliile, retrăgându-se în Transilvania, Bucovina şi Basarabia.

Imigranţii sunt primiţi cu bunovoinţă, prin prisma politicii de colonizare promovate de ruşi

Chiar din prima fază a insurecţiei eteriste, oficialităţile imperiale ruse şi-au exprimat disponibilitatea de a permite persoanelor prigonite de turci să se refugieze în Rusia. Cu scopul de a culege informaţii referitoare la situaţia creată în Principatele Române după intrarea aici a grupului înarmat al lui A. Ipsilanti şi pornirea răscoalei lui Tudor Vladimirescu, generalul P.D. Kiseliov l-a detaşat la punctul de trecere peste Prut de la Sculeni pe colonelul Pavel I. Pestel (fondatorul şi conducătorul societăţii decembriştilor din sudul Imperiului Rus), care, cu ajutorul viceguvernatorului Basarabiei, Matei Crupenschi, şefului carantinelor basarabene, Navroţki, şi a consulului A.N. Pizani, a executat această misiune. În timpul conversaţiei întreţinută cu Pizani, Pestel l-a înştiinţat pe interlocutorul său despre ordinul statului-major al Armatei a 2-a dat unităţilor din subordinea sa: 1. Să fie permisă intrarea pe teritoriul Rusiei „tuturor persoanelor, care, fugind de asasinatele turcilor, vor veni să-şi salveze viaţa. 2. Aceste persoane vor fi supravegheate de armată, pentru a preveni pătrunderea molimei, şi vor fi ţinute un anumit timp în carantină”[9]. Informaţiile acumulate de Pestel au fost redate de Kiseliov în raportul din 9/21 martie 1821 expediat principelui P.M. Volkonski, pentru a-l prezenta împăratului aflat la Laibach[10]. Prin urmare, statul-major al Armatei a 2-a a emis ordinul sus-menţionat anterior datei de 9/21 martie 1821.

La drept vorbind, guvernanţii de pe Neva manifestau bunăvoinţă faţă de refugiaţi prin prisma politicii de colonizare pe care o promovau, fiecare imigrant fiind privit drept o sursă de venit pentru stat, ceea ce se confirmă prin următorul pasaj extras dintr-un document al vremii. Raportându-i, la 11/23 martie 1821, secretarului de stat, Ioan Capodistria, despre vestea transmisă de către rezidentul plenipotenţiar interimar al Basarabiei, I.N. Inzov, şi consulul rus de la Iaşi, A.N. Pizani, că în Principatul Moldovei a izbucnit o răscoală a grecilor şi locuitorii acestui principat se refugiază în Basarabia, diriguitorul Ministerului Afacerilor Externe al Rusiei, senatorul Pavel G. Divov, i-a mai scris: „Fără îndoială, mulţi dintre boierii moldoveni, care vor veni la noi cu capitalurile sale, vor trebui, temându-se de răzbunarea turcilor, să se stabilească pentru totdeauna în Rusia, iar locuitorii, având gândul ferm de a trece cu familiile sale în ţara noastră, vor spori populaţia Basarabiei şi vor fi de folos pentru a prelucra pământul ce se află încă în pustiire”[11].

În intervalul martie-septembrie 1821 „din Principatul Moldovei au venit în Basarabia mai mult de 40 de mii de oameni”

Nu se cunoaşte numărul total al populaţiei din dreapta Prutului refugiate în Basarabia. Dispunem doar de unele date statistice, puse în circulaţie ştiinţifică de cercetătorul Ion Iova. Astfel, conform raportului prezentat de I.N. Inzov conducerii imperiale de la Sankt Petersburg, în intervalul 21 februarie-28 aprilie 1821, prin carantinele basarabene au trecut 1.231 de oameni, iar într-una dintre primele zile ale lunii mai 1821, în aceste carantine au sosit din posesiunile turceşti peste 1.500 de oameni.
La 2 mai 1821, I.N. Inzov i-a comunicat comandantului-şef al Armatei a 2-a, generalului P.H. Wittgenstein, că la Prut, începând de la carantina de la Leova până la târgul Reni, se află 3.592 de refugiaţi, iar în carantina de la Sculeni – circa 4.000, inclusiv 300 de familii de bulgari. Toţi aşteptau încheierea termenului de carantină, pentru a se aşeza în Basarabia. În februarie 1823, I.N. Inzov l-a informat pe ministrul Instrucţiunii Publice, A.N. Goliţân, că din martie până în septembrie 1821, „din Principatul Moldovei au venit în Basarabia mai mult de 40 de mii de oameni de diferite etnii, categorii sociale şi sexe. Pe lângă aceasta, prin carantina de la Suliţa Nouă au continuat şi mai târziu să vină în provincie oameni din Imperiul Austriac”[12]. Afluenţa refugiaţilor în Basarabia, ne spune ofiţerul rus Ivan P. Liprandi, „a început de la mijlocul lunii martie” şi „din ce în ce mai mult se intensifica”[13].
Printre primii a pornit pe calea pribegiei – domnul Moldovei, Mihai Suţu, care se arătase a fi un complice al eteriştilor. După ce a încredinţat cârmuirea ţării unei căimăcămii, el a părăsit Iaşii, îndreptându-se spre Prut.

Exodul

Carantinele din Sculeni, Lipcani şi Leova – doldora de boieri care fug de teama represaliilor

Consultând listele pasagerilor de peste graniţă trecuţi în condicile carantinelor basarabene pe durata răzmeriţei eteriste, constatăm că printre aceştia figurează mulţi oameni simpli, numeroşi evrei şi un număr însemnat de boieri. Îi nominalizăm pe unii dintre cei din urmă.

Printre pasagerii intraţi în carantina de la Sculeni, în intervalul 15-22 martie 1821, şi unde aveau să se afle timp de 16 zile, se numărau: moşierul basarabean din ţinutul Iaşi, Vasile Cujbă, cu două slugi; marele vistiernic Iordachi Ruset-Roznovanu, cu familia şi servitori (în total, 22 de persoane); vistiernicul Sandu Sturza şi vornicul Constantin Sturza, cu familiile sale şi slujitori (în total, 28 de persoane); banul Ioan Carp, cu doi fii şi şapte slugi; văduva, vistierniceasa Smaranda Balş, cu familia şi servitori (în total, 7 persoane); principesa Elena Balş, cu familia şi servitori (în total, 6 persoane); vel logofătul Grigore Sturza împreună cu Mihalachi Sturza, familia şi servitori (în total, 35 de persoane); văduva, vel logofeteasa Zoiţa Balş; comisul Constantin Ruset, cu soţia, doi copii şi slujitori (în total, 13 persoane); consulul Rusiei A.N. Pizani, cu soţia, doi copii şi slugi (în total, 16 persoane); personalul Consulatului Rusiei de la Iaşi: colonelul Şardin, cu familia şi slujitori (în total, 8 persoane), funcţionarul de clasa a VIII-a Machedon, cu familia şi slugi (în total, 9 persoane), şi alţi angajaţi ai consulatului împreună cu membrii familiilor sale (în total, 44 de persoane); spătarul Iordachi Drăghici, soţia sa Maria, copiii lor şi servitori (în total, 18 persoane); spătarul Iordachi Ruset, cu familia şi servitori (în total, 18 persoane); vorniceasa Elenca Hristoverghi; principele Cantacuzino, cu familia şi servitori (în total, 17 persoane); stolnicul Catargi şi căminarul Catargi, cu slujitori (în total, 6 persoane)[14].

La 24 martie 1821, în carantina de la Lipcani se aflau, printre alţi pasageri care veneau în Basarabia: vorniceasa Zoiţa Balş, Pulheriţa Ghica, spătarul Lupu Balş şi alte persoane, care constituiau un grup de 29 de oameni; boierul Constantin Balş cu trei slujitori; vornicul Iordachi Ghica cu patru slujitori[15].

Principele Mihail Şuţu, principele Grigore Şuţu, serdari, postelnici, mitropoliţi, arhimandriţi, cămăraşi, funcţionari, spătărese...

În registrul pasagerilor de peste graniţă, intraţi în carantina de la Sculeni în perioada 29 martie-5 aprilie 1821, au fost înscrişi: principele din Moldova Mihail Suţu, soţia sa Ruxanda şi copiii lor Ioan, Grigore, Gheorghe, Constantin, Ioan şi Elena; principele din Moldova Grigore Suţu, soţia sa Elisaveta, fiul Ioan, nepotul Constantin şi Nicolae Sereda; 16 slujitori ai acestor principi; serdarul Caftaconi; marele postelnic Iacovachi, soţia sa Zamfira, copiii lor Constantin, Grigore, Dumitru, Iancu, Mihalachi, Raula, Caterina, Soltana şi slujitori (în total, 23 de persoane); mitropolitul Grigore al Irinupoleosului cu o slugă; postelnicul, principele Constantin Suţu, soţia sa Ruxanda şi fiicele lor Elisaveta, Smaranda şi Sevastia şi slujitori (în total, 16 persoane); arhimandritul Serafim de la mănăstirea Trei Ierarhi; marele cămăraş Anastasie Caliarhi, soţia sa Catinca, fiul Dimitrie şi slujitori (în total, 9 persoane); comisul Constantin Manu, soţia sa Elisaveta, fiul Mihalachi şi slujitori (în total, 8 persoane); funcţionarul din cadrul Consulatului Rusiei de la Iaşi Teodor Cruşevan, soţia sa Varvara, fiul Aristid şi două slugi; spătăreasa Zoiţa Ruset cu copiii săi Scarlat, Alecu, Gheorghe, Ariadna, Ifenia, Luţica şi Soltana şi slujitori (în total, 14 persoane)[16].

Persoane de peste hotare înregistrate la carantina din Sculeni în zilele de 5-12 aprilie 1821: doctorul Eustate Rala, soţia sa Mărioara, copiii lor Costache, Catinca, Prohiriţa, Elena şi Sevastiţa, ruda lor Mărioara, învăţătorul Bogar, bucătarul Grigore şi 4 slujitori; căminarii Spiridon, Nicolae şi Andrei Pavli, soţia lui Spiridon Pavli, Catinca, fiicele acestui cuplu Smaranda, Frăsâniţa şi Maria, soţia lui Nicolae Pavli, Maria, şi slujitori (în total, 22 de persoane); comisul Ştefanache Mavrocordat, soţia sa Catinca, copiii lor Mihalache, Iancu şi Mărioara şi slujitori (în total, 13 persoane); căminarul Dimitrie Suţu cu soţia sa Elena şi doi slujitori; postelnicul Iordachi Scacavi[17].

Lista pasagerilor de peste graniţă, care se aflau în carantina de la Lipcani în perioada 7-14 aprilie 1821, suportând termenul de 16 zile, cuprindea 65 de persoane, printre care era şi boierul din Moldova, spătarul Iordachi Grigoriu, soţia sa Maria, fiii lor Alexandru şi Grigore, cu slujitori (în total, 13 persoane). De asemenea, moşierul satului Bădragi, ţinutul Hotin, Iordachi Stihi, soţia sa Maria, fratele său Ştefan şi cinci slujitori, care se înapoiau[18].

În mai, la Sculeni: vătavi, spătari, paharnici, hatmani, stolnicese, logofeţi, vornici, alături de slugile lor

În intervalul 3-10 mai, în carantina de la Sculeni aşteptau să le fie permisă trecerea pe teritoriul Rusiei 1.448 de oameni, între care erau mulţi evrei, dar şi bulgari, greci, cetăţeni ruşi, supuşi austrieci şi locuitori ai Moldovei, dintre ultimii fiind următorii: vătavul de aprozi Alecu Filodor cu un slujitor; slujitorii hatmanului Vasile Ruset; spătarul Ioan Ruset împreună cu paharnicul Mihail Lavăreanu, Dimitrie Voinescu şi Petru Carpet; boierul din Moldova Iordachi Cazimir, cu soţia sa Catinca, copiii lor Nicolae, Tudor şi Maria, soacra Teodosia şi slujitori (în total, 17 persoane); slugereasa Maria Bran cu copiii săi Gheorghe, Dimitrie, Alexandru, Ioan, Ecaterina şi slujitori (în total, 18 persoane); mitropolitul Grigore al Ieropoleosului cu protodiaconul Ghedion şi cinci servitori; medicul Anastasie Doncima cu şase slujitori; slugereasa din Iaşi Caterina Balş cu cinci ţigani; stolniceasa din Iaşi Caterina Codreanu cu copiii săi Alecu, Smaranda şi Ruxanda şi doi slujitori; hatmanul Iordachi Balş cu un servitor; arhimandritul din Moldova Neofit; banul Tudor Carp, soţia sa Nastasia, copiii lor Costache, Tudor, Zoiţa şi Caterina, profesorul Ion, nepotul Dimitrie şi slujitori (în total, 31 de persoane); marele logofăt Constantin Balş împreună cu profesorul Rubane şi slujitori (în total, 21 de persoane); medicul Samorcaş, soţia sa Catinca, copiii lor Epaminond, Ruxanda, Casandra, Pulheria şi slujitori (în total, 17 persoane); fiul acestui medic, Gheorghe Samorcaş, soţia sa Zamfira, bucătar, vizitiu şi alţi slujitori (în total, 8 persoane); vornicul Constantin Paladi cu nepoata sa Smaranda, madam Maria şi slujitori (în total, 18 persoane); vornicul Iordachi Catargi cu fiul său Constantin şi slujitori (în total, 15 persoane); banul Ianachi Vlastos, nora sa Maria, fiul acesteia, Alecu, fratele său Dumitru şi patru servitori; aga Dimitrie Pendi cu familia sa şi slugi (în total, 9 persoane); logofătul Ioniţă Catargi cu soţia sa Caterina şi doi slujitori; boierul Manolache Ruset cu doi slujitori; medelnicerul Ştefan Tempovici cu familia şi slujitorii săi (în total, 9 persoane); serdăreasa Balş Pasculeasa cu fiica Smaranda şi slujitori (în total, 10 persoane); serdarul Sava Cornea cu familia şi slujitorii săi (în total, 20 de persoane); arhimandritul Porfirie de la mănăstirea Galata; paharnicul Nicolae Dimitriu, soţia sa Zamfira, fiii lor Lascăraş, Costache, Mihalachi şi slujitori (în total, 14 persoane); grămăticul Dimitrie cu soţia sa Smaranda, fiul Costache şi o slugă; serdarul Grigore Caliarhi, soţia sa Ruxanda, copiii lor Costache, Iancu şi Smaranda şi o slugă; serdarul Manolache Nanu, mama sa şi trei slujitori; Costache Balş cu cinci însoţitori; paharnicul Ianachi Adam, familia sa şi slujitori (în total, 20 de persoane); polcovnicul Dimitrachi Alexandru cu soţia sa Maria şi fiul lor Iordachi; vel căpitanul Tordiu cu familia şi slujitorii săi (în total, 10 persoane); Gheorghe Racoviţă, soţia sa Mărioara, fiul Nicolae şi slujitori (în total, 9 persoane); vornicul Costache Conachi cu trei slugi; vornicul Şerban Nigel cu cinci servitori; doi bucătari ai logofătului Grigore Sturza. Printre ei se afla şi moşierul basarabean Ianachi Lazu cu cinci servitori, care reveneau acasă[19].

Vornicul Alexandru Beldiman se refugiază şi el în Basarabia în mai 1821

În registrul pasagerilor intraţi în carantina de la Sculeni în zilele de 10-17 mai 1821 sunt trecuţi un număr foarte mare de evrei din oraşul Iaşi. Tot aici figurează şi vornicul Alexandru Beldiman, soţia sa Elena, fiul Vasile, profesorul Ion Gherasim şi slujitorii săi (în total, 24 de persoane); medicul Pereţ cu servitori, profesorul Lencur însoţit de soţia sa Tereza şi fiica lor Calipso, profesorul Brancovschi, profesorul Spineli (în total, 12 persoane); logofătul Mihalachi Spiro cu două slugi; funcţionarul de clasa a XII-a Scorţescu cu două slugi; spătarul Costache Racoviţă; spătarul Mihalachi Racoviţă cu soţia sa Mărioara; postelnicul Nicolae Balş cu 6 ţigani iobagi[20]. Nume extrase din registrul acestei carantine din 17-24 mai: doctorul Emanuil Forenţ cu familia şi slujitori (în total, 17 persoane); paharnicul Nicolae Bucur cu şapte slujitori; vorniceasa Catinca Ghica cu fiul Costache şi slujitori (în total, 7 persoane); cuparul Iancu Shina cu familia şi slujitori (în total, 11 persoane); paharnicul Constantin Veisa, serdarul Vasile Veisa, serdarul Iacob Veisa, medelnicereasa Balaşa Veisa şi slujitorii lor (în total, 9 persoane)[21].

Între 13 şi 20 mai, prin carantina portului Reni au trecut în Basarabia 229 de oameni[22].

La 19 mai, în carantina de la Lipcani staţionau printre alţi pasageri veniţi din Principatul Moldovei: paharnicul Mihalachi Chinez, în baza paşaportului eliberat de consulul rus Pizani, cu familia şi slujitori (în total, 12 persoane); funcţionarul de clasa a XIV-a Tufescu împreună cu un slujitor, cu paşaport eliberat de consulul Pizani, boierul Atanasie Hasan, în baza paşaportului eliberat de consulul Pizani, cu soţia sa Ruxanda, copiii lor şi slujitori (în total, 32 de persoane); serdarul Costache Caţichi, în baza paşaportului eliberat de consulul Pizani, cu soţia sa Zoiţa, copiii lor şi slujitori (în total, 8 persoane); postelnicul Grigore Balş cu patru slujitori; vornicul Nicolae Dimachi, soţia Pulheriţa, fiica Catinca şi slujitorii săi (în total, 14 persoane); paharnicul Constantin Terachiamu, soţia Casandra, copiii lor şi servitori (în total, 17 persoane); stolniceasa Mariola Ghica cu cinci slujitori; vornicul Constantin Costachi, soţia sa Maria şi slujitori (în total, 27 de persoane); Mihail Dabija, soţia Elena, fiul Grigore şi servitori (în total, 16 persoane); Dimitrie Iamandi cu trei servitori; slugerul Gheorghe Econom cu familia[23]. La 2 iunie, în această carantină se aflau: boierul din Moldova Iordachi Dicescu cu un slujitor; paharnicul Constantin Negruţi cu familia şi slujitori (în total, 9 persoane); serdarul Gheorghe Negruţi cu familia şi slujitori (în total, 12 persoane); spătarul Toma Luca cu familia şi slujitori (în total, 15 persoane); paharnicul Iordachi Gane cu familia şi slujitori (în total, 7 persoane)[24].

Dintre persoanele de peste hotare venite în carantina de la Sculeni în intervalul 24-31 mai: locuitorul din Bârlad, medelnicerul Ştefanache Scântei; Caterina şi Maria, fiicele moşierului basarabean Cujbă, proprietar al satului Unteni, ţinutul Iaşi; patru slujitori ai hatmanului Vasile Ruset; principele Alexandru Cantacuzino. Lista conţine un număr impunător de evrei[25].

Spătari, căminari, medelniceri, bani, serdari...

Către data de 9 iunie, în carantina de la Lipcani urmau procedura de dezinfectare: persoanele care se aflau aici la 2 iunie, nominalizate mai sus; spătarul Andrei Milo cu familia şi slujitori (în total, 26 de suflete); vorniceasa Catrina Sturza cu familia şi slujitori (în total, 27 de oameni); stolnicul Constantin Iacomi cu familia şi slujitori (în total, 7 persoane); căminarul Iordachi Râşcanu cu familia şi slujitori (în total, 11 persoane)[26].

Persoane venite în Basarabia prin carantina de la Sculeni în zilele de 14 iunie-1 august 1821: căminarul Chirică Stamati, soţia sa Safta, copiii lor Grigore, Vasile şi Maria şi slujitori (în total, 12 persoane); postelnicul Constantin Racoviţă cu slujitori; medelnicerul Mihalachi Gane; serdarul Tudor Stavro; stolnicul Ioniţă Dan; spătarul Vasile Ruset cu slujitori; serdarul Iacovachi cu copiii săi Alecu, Iacob, Grigore, Costache şi Ana; stolnicul Ioniţă Buta cu familia[27].

Din lista persoanelor venite în Basarabia prin carantina de la Leova în perioada 3 mai-1 august 1821: Safta, soţia boierului Ştefan Sturza, cu fiul Alecu şi slujitori; banul Costache Lambrino cu soţia sa Elena şi copiii lor Costache şi Profira; aga Petrachi Negri cu soţia sa Smaranda şi copiii lor Costache, Elenca, Zamfira şi Marghioala; căminarul Iancu Miclescu cu soţia sa Ruxanda şi copiii lor Costache, Iordachi şi Zoiţa; spătarul Iordachi Miclescu cu fiul său Alexandru; banul Ioniţă Iamandi cu soţia sa Nastasia şi copiii lor Tudor, Ruxanda şi Catinca; spătarul Ioan Costachi cu familia; banul Costache Iamandi cu fiul său Gheorghe; stolnicul Ioan Codreanu cu copiii săi Dumitru, Grigore şi Nicolae; spătarul Enache Lambrino cu familia; căminarul Ioan Lambrino cu familia; spătarul Ioan Jora cu familia; spătarii Ioan şi Gheorghe Iuţa[28].

Chişinăul, inundat de boieri din Principatele Dunărene

Deci, ca urmare a refugierii multor oameni din cauza revoltei eteriste, s-a produs o majorare spectaculoasă a populaţiei Basarabiei. O bună parte dintre refugiaţi şi-au găsit adăpost în capitala provinciei, care, din luna mai 1821, menţionează acelaşi I.P. Liprandi, a început să fie inundat „de boieri din Principatele Dunărene, mai cu seamă din Moldova, şi de câteva familii de fanarioţi din Constantinopol şi alte locuri ale Turciei”[29].

La Chişinău nu multă vreme a stat fostul domn Mihai Suţu[30], de unde, apoi, a plecat la Sankt Petersburg. Pentru mai mult timp au rămas aici tatăl lui Mihai Suţu, beizadeaua Gheorghe Suţu, cu soţia, fiica Ralu şi fiii săi: postelnicul Constantin, logofătul Nicolae şi Ioan, precum şi cumnatul lor, postelnicul Ioan Schina[31]. Postelnicul Constantin Suţu se afla la Chişinău şi la 22 septembrie 1823, când a dat răspuns Tribunalului Civil Regional al Basarabiei, în legătură cu acţiunea relativă la bani intentată de către negustorul Panait Dioghenidi împotriva fostul domn Mihai Suţu, că el nu poartă răspundere în locul fratelui său[32].

Părăsesc Moldova din dreapta Prutului şi se stabilesc la Chişinău alţi doi principi, fraţii Moruzi (împreună cu mama şi trei surori ale sale), marele vistiernic Iordachi Ruset-Roznovanu, cu doi fii ai săi, Nicolae şi Alecu, bătrânul postelnic Statachi, care, curând, a luat în concesiune poştele Basarabiei, doi postelnici Plaghino, postelnicul Iacovachi Rizo, vorniceasa Smaranda Bogdan (văduva marelui vornic Dimitrie Bogdan), Petrachi Mavrogheni, care, deşi avea moşii în Basarabia şi casă în Chişinău, locuia la Iaşi[33]. Deopotrivă, şi alţi reprezentanţi ai protipendadei moldave.

Tot la Chişinău se refugiază principele Gheorghe Caragea, fiul fostului domn al Ţării Româneşti Ioan Caragea, marele vistiernic Constantin Varlaam, fiul de domn Constantin Ghica, boierul Herescu[34], precum şi alţi boieri de seamă din Ţara Românească.

În centrul administrativ al provinciei româneşti anexate îşi găsise loc de popas hatmanul Ştefan Mavrocordat, pribegit din Principatul Moldovei. Aici, la 2 noiembrie 1821, soţia sa Ecaterina, i-a adus pe lume un fiu, botezat Dumitru, naş fiindu-i hatmanul Mavrocordat, venit din Ţarigrad[35].

Dar tot la Chişinău au rămas pe vecie boierul din Iaşi Andrei Pavli, decedat la 6 decembrie 1822, în vârstă de 70 de ani[36], şi spătarul Tudor Diboglu, stins din viaţă la 15 februarie 1824, în vârstă de 83 de ani[37], ambii fiind înmormântaţi la cimitirul orăşenesc.

Capitala Basarabiei „semăna mai degrabă cu aglomeraţia unei sărbători locale”

Chişinăul din acest timp este astfel descris de martorul ocular, scriitorul rus Aleksandr Veltman: „Era plin de lume. În loc de 12 mii de locuitori, aici erau de acum circa 50 de mii, pe o suprafaţă de 4 verste pătrate. El semăna mai degrabă cu aglomeraţia unei sărbători locale, când cei veniţi se pripăşesc la voia întâmplării, câteva familii locuind într-o odaie. Dar nu numai Chişinăul s-a umplut cu originari din Moldova şi Valahia; populaţia întregii Basarabii, cel puţin, s-a dublat. Chişinăul în acea vreme era plin de prinţi şi demnitari din Constantinopol şi ambele principate”[38].

Un tablou al vieţii Chişinăului din perioada prezenţei aici a refugiaţilor ne-a lăsat Constantin Negruzzi, care s-a aflat în acest oraş pe parcursul unei luni. Zugrăvit, peste ani, în Scrisoarea a VII-a (Calipso), tabloul evocat îi rămânea viu în memorie: „Tatăl meu cu mine, după ce am petrecut iarna în ţinutul Hotinului, în vara anului 1822 ne-am dus la Chişinău, ca să ne întâlnim cu rude, prieteni, cunoscuţi, refugiaţi ca şi noi. Era curios a vedea cineva atunci capitala Basarabiei, atât de deşeartă şi de tăcută, cât se făcuse de vie şi de zgomotoasă. Plină de o lume de oameni care trăiau de azi pe mâine, care nu ştiau de se vor mai înturna la vetrele lor, aceşti oameni, mulţămiţi că şi-au scăpat zilele, se deprinseseră cu ideea că n-o să mai găsească în urmă decât cenuşă, şi, neavând ce face altă, hotărâră a amorţi suferinţa prin vesela petrecere, care cel puţin îi făcea a uita nenorocirea. De aceea, nu videai altă decât primblări, muzici, intrigi amoroase”[39].

În toamna lui 1821 unii dintre refugiaţi încep să se întoarcă la casele lor

În pribegia din Basarabia s-au aflat literaţii Alecu Beldiman, Costache Conachi, Gheorghe Asachi, junii Costache Negruzzi şi Alexandru Hrisoverghi.

Unii refugiaţi nu au zăbovit prea mult timp în Basarabia. Astfel, în perioada 5 august-1 septembrie 1821, au plecat prin vama Sculeni spre casele lor din Principatul Moldovei: boierul Alexandru Beldiman cu soţia Elena, fiul Vasile, învăţătorul Ion Pascali şi slujitori; Andronache Donici cu servitori; stolnicul Constantin Ghilano şi alţii[40]. Tot prin vama Sculeni au plecat (8-15 septembrie 1821): căminarul Iordachi Râşcanu cu slujitori; stolnicul Ioniţă Duca cu slujitori; paharnicul Ianachi Dimitriu cu slujitori; spătarul Vasile Ruset cu slujitori[41]. Pe la Sculeni au mai revenit în dreapta Prutului (16-23 septembrie 1821): spătarul Mihalachi Racoviţă cu slujitori; spătarul Costache Racoviţă cu o slugă[42]. În primăvara anului 1823, s-a înturnat în Moldova şi Constantin Negruzzi[43]. Unii dintre refugiaţi au rămas în Basarabia pentru un timp mai îndelungat, iar alţii – pentru totdeauna.
________________________________________
[1]А.П. Заблоцкий-Десятовский, Граф П.Д. Киселев и его время, С.-Петербург, 1882, томI, p. 146.
[2]Дипломатический словарь, Москва, 1961, том II, p. 167.
[3]K. Marx, Însemnări despre români, Bucureşti, 1964, p. 107-108.
[4]А.П. Заблоцкий-Десятовский, op. cit., p. 147.
[5]L. Taftă, Documente externe referitoare la anul revoluţionar 1821 în sud-estul Europei. Jurnalul lui Grigorie Stroganov, ambasador al Rusiei la Poartă, în „Studii şi materiale de istorie modernă”, 1997, vol. XI, p. 175.
[6]А.П. Заблоцкий-Десятовский, op. cit., p. 141.
[7]А. Скальковский, Хронологическое обозрение истории Новороссийского края. 1730-1823, Одесса, 1838,частьII, p. 296.
[8]C. Erbiceanu, Istoria Mitropoliei Moldovei şi Sucevei şi a Catedralei Mitropolitane din Iaşi, Bucureşti, 1888, p. 112.
[9]А.П. Заблоцкий-Десятовский, op. cit., p. 138.
[10]Ibidem, p. 139-140.
[11]И.Ф. Иовва, Передовая Россия и общественно-политическое движение в Молдавии (первая половина XIXв.), Кишинев, 1986, p. 156.
[12]Ibidem, p. 157.
[13]Из дневника и воспоминаний И.П. Липранди, în „Русский архив”, 1866, nr. 8-9, coloana 1240.
[14]Arhiva Naţională a Republicii Moldova (ANRM), F. 17, inv. 1, d. 152a, f. 86-88.
[15]Ibidem, f. 82.
[16]ANRM, F. 17, inv. 1, d. 161, f. 16-19.
[17]Ibidem, f. 34-35.
[18]Ibidem, f. 37-40.
[19]ANRM, F. 17, inv. 1, d. 155, f. 28-50.
[20]Ibidem, f. 51-70.
[21]Ibidem, f. 72-89.
[22]Ibidem, f. 19.
[23]Ibidem, f. 11-19, 109-110.
[24]ANRM, F. 17, inv. 1, d. 160, f. 2-4.
[25]Ibidem, f. 9-21.
[26]Ibidem, f. 44-45.
[27]ANRM, F. 17, inv. 1, d. 151, f. 26-146.
[28]ANRM, F. 17, inv. 1, d. 159, f. 75-96.
[29]Из дневника и воспоминаний И.П. Липранди, coloana 1219.
[30]Ibidem, coloana 1240.
[31]Ibidem, coloana 1241.
[32]ANRM, F. 37, inv. 1, d. 477.
[33]Из дневника и воспоминаний И.П. Липранди, coloanele 1242-1243.
[34]Ibidem.
[35]ANRM, F. 211, inv. 5, d. 30, f. 7b. În lista persoanelor prezente în carantina de la Sculeni în zilele din 5 – 12 aprilie 1821, Şt. Mavrocordat este trecut cu rangul de comis, iar prenumele hatmanului ţarigrădean nu este indicat.
[36]ANRM, F. 211, inv. 5, d. 33, f. 23v.
[37]ANRM, F. 211, inv. 5, d. 40, f. 27v.
[38]Л. Майков, Пушкин. Биографические материалы и историко-литературные очерки, С.-Петербург, 1899, р. 117.
[39]C. Negruzzi, Negru pe alb, Chişinău, Editura Litera, 1996, p. 211.
[40]ANRM, F. 17, inv. 1, d. 157, f. 10-12.
[41]Ibidem, f. 210-220.
[42]Ibidem, f. 266.
[43]C. Negruzzi, op. cit., p. 212.

Вот картина немецкого художника с подписью на ней внизу о том, что во время двухдневной битвы у монастыря Слатина (25 и 26 июля 1821 года) 97 греков героически противостояли 15 тысячам турок.

Кстати, монастырь Слатина, построенный в 1553-1558 годах в селе Слатина Сучавского уезда господарем Александром Лэпушняну, действительно, пострадал во время событий 1821 года, был сожжен и в значительной степени разрушен, однако реставрационные работы начались уже в 1823 году. Название монастыря Слатина происходит от источника с соленой водой (slatină), расположенного поблизости, со временем иссякшего. Этот монастырь использовался как господарская усыпальница. Здесь находятся гробницы господаря Александра Лэпушняну, Руксандры (дочери Петра Рареша) и двух дочерей, Теофании и Теодоры, с красиво оформленными надгробьями с надписями. По своей архитектурной ценности монастырь Слатина входит в число великих монастырских ансамблей средневековой Молдовы.
У вас нет необходимых прав для просмотра вложений в этом сообщении.

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Re: Кишинёв и греческое национально-освободительное движени

Сообщение junafen » 03 сен 2016, 10:03

junafen писал(а):
junafen писал(а):Как известно, Кишинев в начале 1820-х гг. стал своего рода базой для греческой "гетерии-этерии" (т.е. тайного общества) по подготовке греческой эмигрантской элитой вооруженного восстания за освобождение Греции от турецкого ига...
Последовавшие за этим события, в особенности провал вооруженного греческого восстания, оказали огромное влияние на жизнь Бессарабии. Хлынувшая туда через р. Прут волна из 40 тысяч запрутских греков, спасавшихся от расправ озлобленных этим восстанием турецких властей, привела к многократному увеличению численности жителей Кишинёва и кардинальному расширению городских границ как Кишинёва, так и других бессарабских городов.

Помимо того, вместе с новыми греческими иммигрантами в Бессарабию хлынул поток уже проживавших там ранее греков, которые поначалу примкнули к восстанию Ипсиланти и выдвинулись вместе с ним в запрутские земли.

Вот помещаю ниже интересное фактологическое исследование на молдо-румынском языке, взятое мною целиком из http://www.historia.ro/exclusiv_web/gen ... -basarabia с сохранением всех сносок по тексту...
Насколько я понимаю молдо-румынский язык, в приведённом мною выше исследовании говорится о "массовом исходе" в Бессарабию боярских слоёв населения, который продолжался вплоть до ранней осени 1821 года. Теперь можно понять, почему работа Комиссии по рассмотрению дел о предоставлении тем или иным боярам российского дворянства началась в Кишинёве именно в декабре 1821 года (а не в предыдущие годы), и почему процветавшая в Кишинёве "светская жизнь" так впечатлила А.С. Пушкина, попавшего в Бессарабию в это время.

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Re: Кишинёв и греческое национально-освободительное движени

Сообщение junafen » 03 сен 2016, 12:21

junafen писал(а):
junafen писал(а):Как известно, Кишинев в начале 1820-х гг. стал своего рода базой для греческой "гетерии-этерии" (т.е. тайного общества) по подготовке греческой эмигрантской элитой вооруженного восстания за освобождение Греции от турецкого ига...
Последовавшие за этим события, в особенности провал вооруженного греческого восстания, оказали огромное влияние на жизнь Бессарабии. Хлынувшая туда через р. Прут волна из 40 тысяч запрутских греков, спасавшихся от расправ озлобленных этим восстанием турецких властей, привела к многократному увеличению численности жителей Кишинёва и кардинальному расширению городских границ как Кишинёва, так и других бессарабских городов.
Уточняю, что среди этих 40 тысяч новых иммигрантов в Бессарабию были не только греки, которые задолго до этого ассимилировались в запрутской Молдове, но и большой процент молдаван и других жителей запрутской Молдовы, придерживавшихся православного и иных немусульманских вероисповеданий. Просто греки, ввиду их "фанариотского" прошлого, занимали прочное место среди элитной прослойки этого региона, в частности местного боярства.

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Re: Кишинёв и греческое национально-освободительное движени

Сообщение junafen » 08 дек 2017, 05:28

junafen писал(а):...Как известно, Кишинёв в начале 1820-х гг. стал своего рода базой для греческой "гетерии" (по-гречески "Филики Этерия", т.е. тайное "Общество Друзей") по подготовке греческой эмигрантской элитой вооруженного восстания за освобождение Греции от турецкого ига.
"Этерия" или "Гетерия"?

Первое тайное общество под названием "Этерия" было основано в Вене поэтом Ригасом Велестинлисом (1796), автором известного военного гимна. В 1814 г. в Одессе возникла новая организация, называвшаяся "Филики Этерия" (т. е. "Общество друзей"), в 1821 г. руководившая восстанием против турок в Молдавии, Валахии и Морее ("Морея" - средневековое название полуострова Пелопоннес на крайней южной оконечности Балканского полуострова, в южной части современной Греческой республики).

Слово "этерия" и производные от него были известны Пушкину и употреблялись им только в этой форме (см.: Словарь языка Пушкина, т. IV. М., 1961, с. 1011). Между тем в русской печати, и в частности в литературе о Пушкине, "этерию" нередко называли также "гетерией", а участников движения — "гетеристами", воспроизводя древнегреческое придыхание, чуждое новогреческому языку начала XIX в. (см. "Геллада" вместо "Эллада" от греч. ‘Ελλας в вин. падеже ед. ч.). Возможно, впрочем, что такая транскрипция восходит к французским Hétairie, hétairiste (от греч. ‘εταιρια — "товарищество").

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Re: Кишинёв и греческое национально-освободительное движени

Сообщение junafen » 11 июн 2019, 02:45

junafen писал(а):Как известно, Кишинев в начале 1820-х гг. стал своего рода базой для греческой "гетерии-этерии" (т.е. тайного общества) по подготовке греческой эмигрантской элитой вооруженного восстания за освобождение Греции от турецкого ига...
Не все знают, что зарождавшимся движением греков за независимость от Османской Империи интересовался и руководитель тайного Южного общества декабристов Павел Иванович Пестель (см. его портрет во вложении). С этой целью П.И. Пестель приезжал в Кишинёв из Винницкой губернии, где он в то время проживал вместе с графом Витгенштейном.

Сначала Пестель встретился с приехавшими из Ясс молдавскими боярами. Из беседы с одним из них - моим предком, боярином Росетти-Рознованом, Пестель понял, что бояре боятся своих собственных крестьян больше, чем янычар турецкого султана. Тогда Пестель, сменив военную форму на штатскую одежду, переходит через Прут и пробирается к повстанцам в Яссы.

Юрий Турусов так описал в книге «Каменное море» появление Пестеля в Яссах:
«На базарной площади, кривых улицах городка маршировали, поблескивая оружием, конные и пешие группы повстанцев. Над крышами саманных домишек вились галки, вспуганные выстрелами обучающихся стрельбе добровольцев. Возбужденные воинственным пылом повстанцы по несколько раз читали друг другу печатные прокламации Александра Ипсиланти, призывающие отдать жизнь в борьбе за свободу Греции.

Здесь Пестель своими глазами увидел и три боевых повстанческих знамени Ипсиланти, развевающихся на весеннем ветру. Одно – трехцветное, другое – с вышитым золотым крестом, увитым лавром и надписью: «Сим победиши», и третье – с изображением возродившегося феникса.

Пестель с волнением вспомнил строчку из прокламации: «Да воскреснет феникс Греции из пепла!». Вот она, воплощенная, наконец, из мечты в действительность свобода! Все три гордых знамени реяли над головами отрядов вооруженных всадников, которыми предводительствовал гарцевавший на белом жеребце, одетый в алую, украшенную золотым шитьем венгерку князь Александр Ипсиланти.

От всей его статной гибкой фигуры, крепко державшейся в седле, угловато приподнятого правого плеча (вследствие утраты руки в бою) и гордо вскинутой головы веяло какой-то юношеской лихостью. Тонкое с огромными глазами и черными усами лицо Ипсиланти дополняло его облик. Но он и весь его блестящий отряд производили впечатление чего-то очень уж хрупкого – театрального. Пестелю – ветерану Отечественной войны, побывавшему в огне такой битвы, как Бородинская, привыкшему трезвым умом оценивать всякий блеск, невозможно было не заметить слабой стороны этой парадности. Некоторые кавалеристы шатко держались в седлах, явно не умели управлять лошадьми. Вооружение тоже желало лучшего…».

Иными словами, Пестель, как опытный профессиональный военный, уже тогда мог предвидеть слабые стороны предстоящего вооружённого выступления греков.
У вас нет необходимых прав для просмотра вложений в этом сообщении.

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Re: Кишинёв и греческое национально-освободительное движени

Сообщение junafen » 09 ноя 2019, 00:43

junafen писал(а):
junafen писал(а):Как известно, Кишинев в начале 1820-х гг. стал своего рода базой для греческой "гетерии-этерии" (т.е. тайного общества) по подготовке греческой эмигрантской элитой вооруженного восстания за освобождение Греции от турецкого ига...
Последовавшие за этим события, в особенности провал вооруженного греческого восстания, оказали огромное влияние на жизнь Бессарабии. Хлынувшая туда через р. Прут волна из 40 тысяч запрутских греков, спасавшихся от расправ озлобленных этим восстанием турецких властей, привела к многократному увеличению численности жителей Кишинёва и кардинальному расширению городских границ как Кишинёва, так и других бессарабских городов.

Помимо того, вместе с новыми греческими иммигрантами в Бессарабию хлынул поток уже проживавших там ранее греков, которые поначалу примкнули к восстанию Ипсиланти и выдвинулись вместе с ним в запрутские земли.

Вот помещаю ниже интересное фактологическое исследование на молдо-румынском языке, взятое мною целиком из http://www.historia.ro/exclusiv_web/gen ... -basarabia с сохранением всех сносок по тексту. Кстати, среди примкнувших к восстанию, но теперь возвращавшихся домой бессарабцев я нашёл и позволил себе выделить в тексте имя бессарабского помещика Енаке Лазо (рум. Lazu), а именно: "moşierul basarabean Ianachi Lazu cu cinci servitori", т.е. дедушку моего прадедушки, перебравшегося в Бессарабию из Ясс лишь в 1813 году и примкнувшего в 1821 году к выступлению "гетеристов" в запрутской Молдове, а также Андронаки Донича - брата бабушки моего прадедушки, Александру Хрисоверги - племянника мачехи дедушки моего прадедушки.
Перечисленные выше мои прямые и дальние родственники всё же сумели вернуться в Бессарабию после неудачного антитурецкого восстания греков под командованием Ипсиланти.

А вот любопытная информация на эту же тему из статьи "Тайна Иппокрены" (автор Белоусов Роман Сергеевич), опубликованной на https://culture.wikireading.ru/53106:

КИРДЖАЛИ — ПОДЛИННЫЙ УЧАСТНИК ГЕТЕРИИ

Эпиграфом служит цитата В. Белинского: „Кирджали" — мастерский рассказ истинного происшествия.

В одном из одесских переулков стоит небольшой двухэтажный дом с балконом. У входа мемориальная доска. «В этом здании, — высечено на ней, — находился центр основанного в Одессе в 1814 году тайного греческого патриотического общества Гетерия, которое начало в 1821 году восстание в Греции против турецкого ига». По-гречески организация, о которой сообщает надпись, называлась «Филики Этерия» (то есть «Дружеское общество»). В России же она стала известна просто как Гетерия, и ее члены именовались гетеристами. Почти каждый греческий эмигрант (к тому времени их проживало в России довольно большое число, они бежали сюда, спасаясь от притеснения турок) становился членом общества, цель которого состояла в освобождении Греции.

Действия гетеристов были хорошо законспирированы. И хотя общество было массовым, мало кто знал о его существовании: каждый участник давал клятву строго хранить тайну. Измена каралась смертью. Гетеристы основали эфории (комитеты) во многих странах, имелись они и в городах России, в том числе в Кишиневе. К сожалению, среди греков находились горячие головы, которые действовали недостаточно осторожно. Одним из таких людей был Николас Галатис. О нем Пушкину не раз рассказывали в Кишиневе, куда этот искатель приключений был выслан по высочайшему повелению года за два до прибытия сюда поэта.

В России Галатис появился из Стамбула летом 1816 года. Человек смелый, а главное, настойчивый и энергичный, член «Филики Этерия», он добился того, что ему разрешили приехать в Петербург. Здесь он встретился с министром иностранных дел Каподистрией. Выступая как эмиссар «Филики Этерия», Галатис рассказал русскому министру о тайном обществе, готовящем восстание против османского ига, и предложил ему встать во главе заговорщиков.

Министр категорически отверг предложение и обо всем доложил царю. Дальше Галатис вел себя столь же неосторожно. Неудивительно, что полиция пристально следила за каждым его шагом, постепенно раскрывая связи и намерения. Наконец заговорщическая деятельность Галатиса была прервана, его посадили в Петропавловскую крепость. Следствие выявило любопытные подробности о тайном обществе, весьма интересовавшие лично царя. После тщательного дознания, когда властям многое стало ясно, незадачливого эмиссара выслали в Кишинев. Но и здесь он продолжал агитировать за вступление в «Филики Этерия», делая это опять-таки неосторожно, подчас даже бравируя опасностью. Спустя некоторое время он был передан под расписку чиновнику русского генерального консульства в Яссах.

С тех пор фигура его возникала то в Бухаресте, то в Вене, где он появлялся под различными именами. Возвращался и колесил по Молдавии и Валахии — снова Яссы, Черновицы, Ботошани… Склонный к авантюрам, он то и дело попадал в неприятности. Однажды в Ботошани поссорился с исправником города и решил проучить его. Сформировал вооруженный отряд, переодел всех в форму русских казаков и захватил на время исправничество. Это случилось как раз за два года до приезда Пушкина в Кишинев, и поэт долго смеялся, когда ему рассказали об этой проделке. Кончил Галатис тем, что отправился в Стамбул, где принялся шантажировать своих соратников — стал угрожать, что выдаст организацию, если ему откажут в деньгах. Это было равносильно измене.

Таков был Галатис. К счастью, подобных ему оказалось немного, и общество продолжало успешно действовать. Слухи о тайной организации дошли и до Пушкина. Зачем я не грек! — досадовал поэт, сожалея, что не может вступить в ряды гетеристов.

* * *

Сражение под Скулянами — одно из самых ожесточенных — нарисовано Пушкиным в его повести «Кирджали» столь подробно, с такими деталями, что невольно задаешься вопросом: откуда поэт мог узнать все это? Тем более, как он сам признавался, что сражение это «никем не описано во всей его трогательной истине».

Повесть А. Вельтмана «Радой», где приводится рассказ о битве, содержит ряд интересных и ярких зарисовок событий и характеров гетеристов, с которыми, кстати, автор, будучи в одно время с Пушкиным в Кишиневе, был знаком лично. Однако появилась эта повесть в 1839 году.

Встречается описание героической обороны при Скулянах и в анонимном произведении «Возмущение князя Ипсиланти в Молдавии и Валахии в 1821 году». Но едва ли оно было в то время известно многим. Документ этот был обнаружен в архивах только в наше время.

Не так давно писатель Л. Большаков рассказал об этой первой, как он считает, рукописи по истории Гетерии и возможном авторе её в своей книге под названием «Отыскал я книгу славную».

О чем же свидетельствует Пушкин в своей повести «Кирджали»? Поэт рассказывает, как семьсот человек (греков, болгар, албанцев и представителей других народностей) героически сражались против значительно превосходящих сил неприятеля — нескольких тысяч турецких конников. Поначалу потери турок были огромными — до тысячи человек, меж тем как из гетеристов было ранено всего тридцать. Отряд их прижался к берегу Прута и выставил перед собой две маленькие пушки. Но скоро положение горстки храбрецов стало отчаянным. Часть была перебита, другие ранены. Оставшиеся в живых бросились в стремительное течение реки, и многие из них погибли в его водоворотах, преследуемые турецкими пулями.

И все же некоторые гетеристы достигли русского берега и укрылись в Скулянском карантине. Спустя несколько недель их можно было видеть в кишиневских кофейнях. Узорные куртки героев и красные, с острыми носами туфли начинали уже изнашиваться, но скуфейки все еще лихо были надеты набекрень, а из-за широких поясов по-прежнему торчали ятаганы и пистолеты. Герои Скулян вспоминали, попыхивая длинными чубуками, о сражениях с турками, ругали своих нерадивых предводителей и славили тех, для кого смерть была слаще «угрызений чести». Рассказы гетеристов из кофеен разносились по городу, и весь Кишинев обсуждал недавние события.

Как-то зашел об этом разговор в канцелярии Инзова. Молодой чиновник Михаил Иванович Лекс, по характеристике Пушкина, «человек с умом и сердцем», рассказал о том, что услышал от одного из участников Скулянской битвы.

— Нет, только представьте, — горячился Лекс, — у гетеристов всего две крохотные пушечки, найденные в Яссах на дворе господаря. Из них, бывало, палили во время именинных обедов. Так вот, когда защитники скулянского укрепления расстреляли из этих пушечек всю свою картечь, они послали Сафьяноса (позже он был убит) на наш берег, где в карантине содержались раненые. У них он отобрал для последних зарядов — что бы вы думали? — пуговицы, гвозди, цепочки и набалдашники с ятаганов. Тот же, что поведал мне об этом, отдал на заряды свои последние двадцать бешлыков. И теперь этот герой живет подаянием!

Присутствующий при сем Пушкин отложил перо (по повелению Инзова он в тот день переводил составленные по-французски законы для Бессарабии) и внимательно слушал рассказ молодого чиновника.
— А как звать вашего героя? — поинтересовался поэт.
— Кирджали, — был ответ.

Рассказ этот еще больше разжег интерес Пушкина к уцелевшим после поражения гетеристам. Он наблюдает их на улицах, в кофейнях, с некоторыми беседует и с восхищением пишет о них П. А. Вяземскому, обещая, если тот завернет в Кишинев, познакомить с героями Скулян и Секу и сподвижниками Иордаки.

Возможно, что поэт побывал и в самих Скулянах, чтобы своими глазами увидеть места, где герои Гетерии переходили Прут. Такое предположение, в частности, высказывает Валентин Катаев в своей повести «Кладбище в Скулянах». Если так и было, то легко вообразить, что поэт остановился в новых Скулянах на постоялом дворе, который расположен был на главной улице. Бывал, конечно, в карантине и таможне, на почтовой станции, наблюдал смену пограничной стражи, ходил в молдавское село, где находилась православная церковь…

Аватара пользователя
rimty
Главный модератор
Главный модератор
Сообщения: 18379
Зарегистрирован: 21 дек 2008, 22:21

Re: Кишинёв и греческое национально-освободительное движени

Сообщение rimty » 25 май 2020, 13:25

junafen писал(а):
11 июн 2019, 02:45
Не все знают, что зарождавшимся движением греков за независимость от Османской Империи интересовался и руководитель тайного Южного общества декабристов Павел Иванович Пестель. С этой целью П.И. Пестель приезжал в Кишинёв из Винницкой губернии, где он в то время проживал вместе с графом Витгенштейном.
В начале Греческого восстания П. Пестель был три раза командирован в Бессарабию для сбoра сведений о деятельности Ипсиланти.
Известно, что император Александр I остался доволен изложением дела в его докладной.

junafen
Гражданин
Гражданин
Сообщения: 2423
Зарегистрирован: 21 сен 2009, 05:10

Re: Кишинёв и греческое национально-освободительное движени

Сообщение junafen » 18 июл 2020, 18:16

junafen писал(а):
09 ноя 2019, 00:43
...Присутствующий при сем Пушкин отложил перо (по повелению Инзова он в тот день переводил составленные по-французски законы для Бессарабии) и внимательно слушал рассказ молодого чиновника.
— А как звать вашего героя? — поинтересовался поэт.
— Кирджали, — был ответ.

Рассказ этот еще больше разжег интерес Пушкина к уцелевшим после поражения гетеристам. Он наблюдает их на улицах, в кофейнях, с некоторыми беседует и с восхищением пишет о них П. А. Вяземскому, обещая, если тот завернет в Кишинев, познакомить с героями Скулян и Секу и сподвижниками Иордаки.

Возможно, что поэт побывал и в самих Скулянах, чтобы своими глазами увидеть места, где герои Гетерии переходили Прут. Такое предположение, в частности, высказывает Валентин Катаев в своей повести «Кладбище в Скулянах». Если так и было, то легко вообразить, что поэт остановился в новых Скулянах на постоялом дворе, который расположен был на главной улице. Бывал, конечно, в карантине и таможне, на почтовой станции, наблюдал смену пограничной стражи, ходил в молдавское село, где находилась православная церковь…
Повесть "Кладбище в Скулянах" Валентин Катаев написал в 1974 году (см. во вложении обложку "Роман-Газеты" за 1977 год).

Считается, что в этой повести размыта грань между прошлым и настоящим, фантазиями и явью, жизнью и смертью. Герой «Кладбища в Скулянах» находит дневники деда и возвращается к страницам российской истории — войне 1812 года, сражениям с горцами на Кавказе, к ссылке А.С. Пушкина в Кишинёв.

По отзывам литературных критиков, повесть написана в типично катаевском "мовистском" духе. «Мовизм» — придуманное Катаевым определение для обозначения своего литературного стиля — от французского слова "mauvais" ("мовэ") — "плохой, дурной".
У вас нет необходимых прав для просмотра вложений в этом сообщении.

Ответить

Вернуться в «История Кишинёва»