Отрывок из воспоминаний Акинитовой Ленины Борисовны:
"Тетка решила обосноваться в Тирасполе. Она узнала, что там есть питомник, куда берут на работу без документов. Основой питомника был маточный сад из фруктовых деревьев редких сортов.
Сад снабжал черенками весь Союз. При питомнике был большой жилой поселок, который весной 1942 года стоял полупустой.
Нас определили в огородную бригаду и разрешили занять комнату. Работали на посадке овощей с шести утра до семи вечера. Выдавали по полбуханки хлеба, и тетка покупала литр молока. Откуда деньги -- не знаю. За работу вроде должны были заплатить в конце сезона оккупационными марками.
Через некоторое время я сильно отекла, и тетка пристроила меня в услужение в семью. Хозяин -- молдаванин лет тридцати служил в полиции, хозяйка не работала.
Одета я была как нищенка: драная юбка, бязевая нижняя мужская рубашка, босиком. Я не задумывалась ни о своем виде, ни о завтрашнем дне. Я не жила, а, затаив дыхание, спряталась внутри себя.
...Тетка исчезла, а я вернулась в огородную бригаду. За время работы прислугой я подкормилась и отдохнула. Бригада работала в маточном саду, где невежественные румыны между рядами уникальных деревьев посадили овощи.
Опять работала по двенадцать часов. Платы никакой не получала, зато питалась растущей вокруг зеленью. Вообще непонятно, зачем я ходила на работу. Ни приход, ни уход, по-моему, никто не отмечал, но все честно отбывали до семи вечера, хотя днем часто присаживались.
К этому времени созрела желтая черешня. Невысокие деревья стояли ярко-желтые, почти без зелени. Сбоку, метрах в ста, лежал румын с автоматом, охранявший урожай. Пара девчонок, кивнув друг дружке, прошевали (то есть срезали сапкой сорняки) прямо к дереву, одна, стоя спиной к солдату, натягивала подол юбки, а вторая неуловимо быстро проводила руками сверху вниз -- и вот уже юбка была полна большущими сладчайшими ягодами. Потом садились спиной к автомату, быстро съедали, закапывали косточки и работали до следующего дерева. Такой вкусной черешни я больше никогда не ела. Позже созрели горошек, морковь, арбузы...
Где спала, что вечером делала, не помню. Некоторое время жила в одной комнате вместе с девочкой из Одессы. Ее отец был военнопленным, их лагерь находился где-то рядом. Его отпускали, и он приходил к нам.
В питомнике созрели двухлетние дички. Меня и нескольких девчонок из огородной бригады начали обучать окулировке. Учили точить ножик до остроты бритвы, срезать почку и мгновенно вставлять в специальный надрез на стволе. За окулировку сулили большую плату: окулировщик -- нужный специалист. Работа оказалась очень тяжелой: двенадцать часов, согнувшись пополам (почка врезается в ствол у самой земли), в жару, не разгибаясь, от деревца к деревцу. И не присядешь -- куча надсмотрщиков. Обычно окулируют только до восхода и после захода солнца. Но нас заставляли делать это целый день. Румыны наверняка загубили плантацию. Ну а денег я так и не получила...
Вдруг объявилась тетка. Она нашла квартиру на благоустроенном чердаке частного дома. Хозяева документов, видно, не потребовали. В комнате была плита, кровать и пара табуреток.
В подвале дома хозяин оборудовал колбасную мастерскую. В четверг он покупал тушу у крестьянина и за пятницу с парой помощников изготавливал очень вкусную полукопченую колбасу. Тетка утром в субботу брала у него в кредит десять -- пятнадцать килограммов. Субботу и воскресенье торговала ею на базаре на развес чуть дороже. Доходов хватало на прокорм и какие-то вещи первой необходимости. Появилось постельное белье, у меня -- платье и белье, но все в единственном экземпляре. Помню, как раз в неделю, выстирав все имущество, ждала голая, пока высохнет. Однажды, когда мыла голову, в руках осталась половина волос, из которых скатался шар сантиметров в двадцать. Были две толстые косы до груди, а остались короткие прядки. Мертвые волосы просто выпали от ничтожного улучшения жизни: питание, пристанище и чуть меньше страха. Жила без документов: метрику, в которой было записано "Ленина Файнберг-Виолетова-Акинитова", мы уничтожили.
Была осень 1942 года. На базаре в Тирасполе царило изобилие. Цены доступные. Вероятно, румыны ликвидировали колхозы и отдали землю крестьянам за определенный налог. У крестьян не было ни техники, ни удобрений, только лошадка, но они завалили город продуктами. При этом немцы вывозили из Тирасполя составы с зерном, мясом, салом, маслом...
В Тирасполе появилась масса маленьких хлебопекарен, колбасных цехов, кондитерских, кофеен, то есть образовался слой мелких собственников.
источник